Стечение обстоятельств - Алина Аркади

Отхожу к окну и достаю пачку сигарет. И в момент, когда чиркаю зажигалкой, мой телефон оживает и на экране снова высвечивается «Мама». Восемь пропущенных обернутся для меня смертным приговором. У меня есть минут десять, пока Котёнок плещется в душе.

‒ Привет мам.

‒ Привет? Ты видел, сколько раз я звонила? Чем ты интересно был таким важным занят, что не смог ответить?

Чёрт! Она на взводе и, вероятно, ещё злее, чем я.

‒ Вёз клиента домой.

‒ Плевать на клиента! Рома посвятил меня в подробности. Тебе сказали выбрать ‒ выбери. В чём проблема?

‒ Проблема в том, что представленные варианты мне не нравятся. Ни одна не вызвала даже симпатии, не говоря уже о большем. ‒ В отличии от отца, матери, как женщине, не могу сказать об истинных причинах моего нежелания выбирать.

‒ Тебе почти тридцать пять, ты сколько ещё выбирать будешь? До пятидесяти намерен скакать холостым мальчиком? Пора создать семью.

‒ Я вообще не собирался её создавать! ‒ выдавливаю сквозь зубы, сдерживаясь изо всех сил. Ещё пара фраз, и я просто взорвусь, уничтожив всё живое в радиусе километра.

‒ Придётся. Мы с Костей вернёмся пятнадцатого января, и к этому моменту, ты обязан сделать выбор, а в феврале должен быть женат. И да, внуков я хочу в этом году, а не через десять лет. Это понятно?

‒ Пусть Костя займётся детьми. Прибегнет, например, к услугам суррогатной матери. Сейчас это не проблема, ‒ вспоминаю слова Арины, выкладывая матери.

‒ Ребёнок с двумя отцами? Смешно. Это не семья. Семья должна быть полной и созданной по желанию.

‒ Как ты могла заметить, желанием я не горю.

‒ Глеб! ‒ рявкает, а у меня по спине сползает холодок, отрезвляя. Мама на грани. ‒ Я всё сказала. Так что выбери и озвучь вариант отцу. Всё. Отказ не принимается.

Сбрасывает, не дождавшись прощания. Сговорились они, что ли сегодня? Осталось ещё Косте позвонить, и будет полный комплект. Откидываю телефон в сторону, и он с грохотом улетает куда-то под стол.

Закрываю глаза, пытаясь дышать размеренно и спокойно, но всё бесполезно.

‒ Ой, а ты знаешь, что Илья и Настя теперь вместе? Официально! ‒ за спиной раздаётся голос Арины. Весело щебечет. ‒ Представляешь, он сам к ней приехал, помощь предложил. Фрукты, сладости и всё такое, ‒ хихикает, а я по-прежнему стою спиной, жадно и глубоко затягиваясь. ‒ Он ей долго нравился. Я так рада за неё. За них. Всё по-настоящему, серьёзно, глубоко. Илья даже готов уехать с Настей за границу, если она не пожелает оставаться здесь. Она мечтала о доме, семье, детях. Говорила о двух ‒ мальчике и девочке, но можно больше. Как думаешь, Илья хочет детей? ‒ вопрос Арины подстёгивает, поднимая из глубины новую волну злости, превращающуюся в огненный поток. Сегодня в меня летят одни и те же фразы, приправленные любовной мутью. ‒ Я думаю, что хочет. И я хочу. Когда-нибудь, возможно, позже. Красивый дом где-нибудь за городом, не квартира, а именно свой дом. Чтобы можно было установить детскую площадку и беседку для гостей, где все будут собираться летом за большим столом. Только представь: оплетённая зеленью беседка, в которой прохлада и свежесть. Детский смехи, игры. Хорошо же? ‒ готов взреветь от её вопросов. ‒ Это моя мечта, вероятно, немного наивная и детская, но я всегда грезила о дружной семье и детях. А ты? Глеб, о чём мечтаешь ты?

‒ О чём я мечтаю? ‒ цежу сквозь зубы, сминая фильтр сигареты зубами. ‒ Мечтаю, чтобы от меня, наконец, отвалили к херам со своими желаниями о сопливых чувствах. Я привык быть один. Всегда. Мне на хрен не сдался брак, визжащие отпрыски и куча родни, которая будет ошиваться в моём доме. А всё это дерьмо под названием «отношения» не для меня. Одиночество ‒ вот, о чём я мечтаю. Никакого брака и весёлой свадебки, никакой бабы, которая маячит перед глазами каждый день, со временем вызывая лишь отвращение. Только секс. Потрахались и побежали дальше. Никаких привязанностей и ванильной херни. Ни одну не пожелал рядом. Неинтересно. Не нужно. С каждой так было: сейчас, завтра, всегда. Пришла ‒ ушла. И насрать, что она чувствует. Не моя проблема. Завтра найду новую, которая будет капать слюной на мой член, желая быть оттраханной. Сегодня ты, завтра другая, послезавтра следующая.

Выдыхаю, понимая, что отпустило. Нужно было высказаться. Так просто. Слова, брошенные в пустоту и вот ты уже вдыхаешь живительные кислород, расправляешь плечи, готов к новому рывку.

Звенящая тишина бьёт по вискам сильнее самых громких басов, когда я осознаю, что мою эмоциональную тираду слышала Арина. Всё ‒ до последнего слова. Оборачиваюсь, чтобы встретиться с пронзительным карим взглядом.

‒ Я поняла, ‒ произносит с надломом, поджимая губы. Смотрит так, что внутри всё переворачивается. Она решила. Прямо сейчас, стоя передо мной, сделала выбор. ‒ Отвези меня домой, пожалуйста, ‒ едва шевелит губами, но этот шёпот рвёт в клочья барабанные перепонки.

Руки опадают безжизненными плетьми. С трудом поднимает шубу, которую я откинул в глубь коридора и медленно одевается.

Едем молча. Мерзкая тишина тяжёлым сгустком висит в салоне автомобиля. Привычное щебетание Арины сменилось молчанием и немым вопросом во взгляде, с которым я сталкиваюсь, когда смотрю в зеркало заднего вида.

Даже не предполагал, насколько она близко, пока несколько предложений не разразились бездной между нами.

Подъезжаем к дому. Удивительно, но сегодня Демьян не встречает дочь, как обычно.

‒ Котёнок…

‒ Пришли завтра Илью. Ты всё-таки руководитель. Не стоит тратить своё время на то, чтобы возить по городу какую-то девчонку. ‒ Почти выходит, но придерживает дверь: ‒ С наступающим новым годом, ‒ меня одаривают жалким подобием улыбки. А затем она вскидывает взгляд, наполненный тоской и разрушенными надеждами, выдав последнее: ‒ Прощай, Глеб.

И это прощание рвёт меня изнутри. Она поставила точку ‒ жирную чёрную точку.

Смотрю вслед удаляющейся тонкой фигурке и шепчу, будто мантру:

‒ Обернись… Обернись, твою мать, и посмотри на меня… Ну же…

Но Арина не останавливаясь идёт к дому, обхватив плечи руками. Кажется, она стала в два раза меньше, превратившись в собственную тень за последний час.

‒ Чёрт! Чёрт! Чёрт! ‒ Луплю по рулю, что есть силы, вымещая злость на дорогой коже.

И мне бы выскочить и догнать её, но я останавливаю сам себя. Так будет лучше для всех. В первую очередь, для неё.

Арина

Вхожу в дом, и, облокотившись на дверь, пытаюсь совладать с собой. Не расплакаться прямо здесь, сорвавшись в истерику.