Легенда о Коловрате - Вадим Саралидзе

– Нельзя им обратно, глянь, недокормыши. Околеют в лесу, до утра не доживут.

Евпатий задумался, по привычке поглаживая рукой старый шрам и поглядывая то на детей, то на заснеженный простор, из которого с минуты на минуту могли показаться темноликие всадники на коренастых лошадях. Наконец он молвил:

– Пришлые охотники говорили, что в двадцати верстах по реке еще один погост есть, его татары стороной обошли. Говорят, там народ выживший собирается.

Нестор с сомнением помотал головой:

– Я эти места знаю, через лес им туда не добраться. А по реке не успеют, догонят их поганые, тут все как на ладони.

Все снова погрузились в молчание. В этот миг между ними, кося черным глазом, влез Каркун.

– Я знаю! Я знаю, как по реке удрать, что ни один конь не догонит!

Коловрат недоверчиво оглядел Каркуна:

– Ну, давай выкладывай, затейник.

– Надобно на сани парус поставить! У нас так рыбаки на озере катались, если ветер добрый, тогда только держись, только в ушах свист!

Евпатий подумал пару мгновений и хлопнул Каркуна по плечу:

– Ладно, попробуем! Делай свой парус, бери людей в помощь. Только смотри, времени мало, Батый вот-вот заявится.

Пока мужчины занимали оборону и готовились отражать неумолимую атаку Батыевых полчищ, Лада весь день не отходила от раненых. Не покладая рук она промывала раны, накладывала повязки, топила снег на очаге, изготавливала снадобья из коры и сушеных трав. Ее красивое лицо, излучающее сострадание, внушало воинам силы, чтобы снова взять в руки оружие и, несмотря на глубокие раны, встать в строй. Иногда же это лицо было последним, что видели умирающие, и тогда, принимая его за ангельский лик, они покидали этот мир со спокойной улыбкой. Лада склонилась над очередным раненым, жестоко страдающим от застрявшего в груди зазубренного обломка стрелы, и что-то успокоительно шептала ему в тот момент, когда к ней подошли Коловрат, Ратмир и еще несколько дружинников с ними. Лицо девушки вспыхнуло, когда она увидела, что взгляд воеводы полон тоски и тревоги, она бережно уложила раненого и поспешно встала навстречу. Евпатий оглядел ее исподлобья и сказал глухо:

– Вот, Лада, стало быть, и настал наш час прощаться. Скоро тут ничего не будет, кроме крови и лютой погибели, теперь не место тебе здесь. Собирайся в дорогу.

– Как же так, Евпатий Львович? Как же я вас в такое время оставлю? Да и куда? Ведь татары везде!

Лада едва не плакала от мысли о разлуке. Она вглядывалась в хмурое, жесткое лицо Коловрата, озаренное внутренним светом силы, и не могла смириться с тем, что видит его в последний раз.

– Есть дело, важнее которого нет и лучше тебя с ним никто не справится.

Воевода повел ее за собой в сторону скрытого лесом узкого зимника, петлявшего, повторяя путь реки. Там, посреди заснеженных елок, стояли большие широкие сани, полные худых чумазых детей. Многие из них были одеты в не по размеру большие зипуны и шубы, мужицкие шапки, виснущие на ушах, и взрослые рукавицы. На козлах сидел Каркун и мастерил свистульку из коры, без умолку рассказывая что-то открывшим рот от удивления ребятишкам. До них донеслись обрывки разговора:

– …И он его пополам раз! Другого – раз! Те на него, а он копьем пятерых вместе хлоп! Как перепелок!..

Евпатий недовольно сдвинул брови и окликнул дружинника:

– Каркун! Что парус твой, готов?

Дети обернулись и с благоговением уставились на волшебного богатыря, который, по рассказам, один мог драться с тысячей поганых. Каркун же спрыгнул с саней и поспешил навстречу:

– Готов, Евпатий Львович, вон, несут уже!

Со стороны заставы и вправду появилась четверка мужиков, несущих полотняный, грубо сработанный парус и мачту. Дружинники бережно ссадили ребятишек на утоптанный снег зимника и, пока крепили веревками мачту и снасти, отошли держать совет. Коловрат рисовал веточкой на снегу, остальные, обступив со всех сторон, заглядывали ему через плечо.

– Сейчас гоните что есть духу сюда, до излучины, – ткнул веточкой в самодельную карту Евпатий. – Как дойдете сюда, отпрягайте лошадей и поднимайте парус. Там дальше все почти по прямой, до ночи будете на северной заставе. А мы тут развлечем пока нехристей так, что они о погоне и думать не смогут. Ветер-то будет? – спросил он Каркуна, увлеченно сопящего над самодельной картой.

– А то!

Просиял дружинник и, облизав, поднял вверх грязный короткий палец.

– Добрый ветер! А в русле вовсе как в печной трубе дует. Не догонят нечистые!

– Смотри, – серьезно сказал ему Евпатий, – за эти души невинные головой отвечаешь. Лада тебе будет в помощь, лучше, чем она, о детях никто позаботиться не сможет. Ну да ладно, времени нет, садитесь в сани, трогайте скорее!

Воевода был уверен, что Каркун все запомнит и не подведет. Однако же, поднявшись на ноги, он положил руку ему на плечо и серьезно посмотрел в глаза:

– У тебя одно дело – молодь рязанскую спасти.

Ратник посуровел лицом, кивнул и пошел помогать Ратмиру прилаживать к саням парус. А Коловрат встал рядом с Ладой и посмотрел на копошащихся в снегу малышей.

– Опять при детях будешь.

– Да.

Воевода перебегал взглядом с одного курносого личика на другое и вдруг запнулся… Из-под золотой непослушной челки на него смотрели васильковые глаза, а побледневшие от холода губы были упрямо поджаты, будто малец не собирался сдаваться… даже взрослым.

– На моего похож, – хрипло выдавил Евпатий, и Лада грустно кивнула.

– Да.

– И не вспомню завтра про них…

– Зато они тебя не забудут.

Ничего больше не сказав, воевода направился к дружинникам, а девушка посмотрела ему вслед и тихонько добавила:

– И я не забуду.

– Детей береги, – внезапно обернулся Коловрат, и ключница смущенно заморгала. Но тут ее посетила мысль, которая до того не приходила в голову, и Лада испуганно спросила:

– Как же ты теперь вспоминать будешь?

Евпатий Львович усмехнулся невесело:

– Так лучше. Биться легче. – И пошел прочь.

Девушка долго смотрела ему вслед, а потом снова глянула на детей, и на глаза навернулись слезы.

У саней во всю кипела работа. Мужики таскали тонкие сосновые стволы и ветки, дружинники обрубали с них сучки, прилаживали к санкам. Нестор на скорую руку сшивал куски полотна, которые удалось найти в небогатых пожитках отряда, и близоруко щурился. Дело спорилось, и Коловрат видел, что вскорости все будет готово.

Мимо как раз шел Каркун, оттирая с рук налипшую сосновую смолу. Воевода всматривался в знакомое лицо ратника и чувствовал, как сжимается сердце. Шансов выжить у маленькой дружины почти не было, но скорая смерть не занимала мыслей Евпатия. Глядя на старого товарища, он думал совсем о другом.