Новая эпоха. От конца Викторианской эпохи до начала третьего тысячелетия - Питер Акройд

к займам на покупку своих домов. К концу 1930-х клерки, лавочники, прорабы, почтальоны, транспортные служащие и учителя уже владели собственностью, а с ними и одна пятая рабочих. К 1938 году 4 миллиона людей имели личные дома, пятнадцатью годами ранее эта цифра была в четыре раза меньше. Таким образом тори продолжали создавать обширную избирательную базу должников из пригородов.

Новые дома обставлялись мебелью и оснащались всевозможными приспособлениями. Товары, приобретенные в рассрочку, доставляли в фургонах без надписей, чтобы избавить клиентов от неловкости перед соседями (вдруг они узнают про покупки в кредит). Однако многие семьи могли позволить себе тратить деньги без всяких кредитов вопреки – или даже благодаря – экономической депрессии. Невероятный парадокс кризиса и главная причина, по которой Англия смогла выйти из него, заключались в том, что в распоряжении многих людей денег оказалось больше, а не меньше. Зарплаты сокращались с 1929 года, но их покупательная способность увеличивалась из-за падения цен. В разгар депрессии реальные заработки были на 10 % выше, чем до нее, а следовательно, оставалось больше свободных денег после покрытия основных нужд семьи. В 1938 году доход британской семьи в реальном выражении удвоился по сравнению с 1914-м, а поскольку размер средней семьи уменьшался, то подушевой доход вырос на 70 %. Увеличившийся семейный бюджет, да еще в период дешевых кредитов, – спонсор потребительского разгула в отношении домов, хозяйственных товаров и сервисов.

Внезапное формирование внутреннего потребительского рынка в Англии подстегнуло рост и процветание производства товаров и сферы услуг, а новые технологии в массовом производстве позволили промышленникам легко удовлетворять спрос. Сырье стало дешевле, как и неквалифицированная рабочая сила, необходимая для наблюдения за станками, а это гарантировало низкие цены. Особенно преуспела в этот период химическая отрасль. Она выдавала фармацевтические товары, удобрения, искусственные волокна для синтетических тканей и пластмассу типа бакелита, применяемую во множествах хозяйственных устройств. Быстро развивалась и автомобильная промышленность, где к 1937 году конвейерным методом выпускалось более 500 000 машин в год. По ходу десятилетия цены на автомобили падали, и к 1939 году более 2 миллиона британцев владели личным автотранспортом. Так, компания Austin-Morris motors предоставляла рабочие места на заводах в Лонгбридже и Оксфорде тысячам человек, которые могли тратить свое жалованье на другие товары, тем самым стимулируя экономику.

Но самый мощный бум 1930-х произошел в электрической отрасли в самом широком смысле; он коснулся и электроприборов, и электротехники, и собственно производства и распределения электричества. Промышленность требовала много электроэнергии, так как большинство станков работало именно на этом новом «топливе». Частный спрос тоже был велик, три четверти жилых домов уже подключились к электросетям к концу 1930-х (сравним с 6 % в 1920 году). Да и стоимость электроэнергии снизилась благодаря технологическому прогрессу и удешевлению угля.

Опытный промышленник Болдуин понял, что происходит новая промышленная революция, в ходе которой ключевые отрасли прошлой промышленной революции уступят место новым, обслуживающим внутренний рынок (например, 80 % английских машин продавалось в Англии). Глава консерваторов надеялся, что бурный рост новых секторов как-нибудь поглотит и рабочих, выкинутых из просевшей тяжелой промышленности, то есть безработные шахтеры и судостроители станут радио- или электротехниками. Болдуин, однако, не указал, как именно правительство собирается поспособствовать этому переходу, явно требующему переподготовки и переселения бесчисленных общин Северной Англии.

Впрочем, другие наблюдатели испытывали скепсис насчет очередной индустриальной утопии. Так, «Новые времена» Чарли Чаплина (1936 год) задумывались явной сатирой «на то, как жизнь подгоняют под общие стандарты, а люди превращаются в машины»[47]. В фильме Чаплин в образе Бродяги приставлен следить за все ускоряющимся сборным конвейером на фабрике; пытаясь совладать с громадной и ненасытной махиной, он получает физическую травму и нервный срыв. Современные технологии словно специально придумали, чтобы делать из людей сбрендивших роботов.

* * *

Пригородные дома, построенные в 1920–1930-х на продажу или на сдачу, в основном представляли собой одинакового вида полуособняки. Их легко можно было отличить от эдвардианских собратьев по некоторым внешним деталям. Вместо шифера крыши покрывали черепицей, стены – простой или «каменной» штукатуркой, использовали фахверковые балки. Вся эта архитектурная стилизация под старину – фахверковые фронтоны, свинцовые оконные переплеты и камины – придавали постройкам «пасторальный» вид.

Для усиления иллюзии, что это не пригород, а деревня, каждому дому полагался садик перед домом и задний двор. «Поразительно, – писал один журналист, – как быстро семьи, никогда не имевшие своей земли, превращают голую почву вокруг своих домов в прекрасные сады. Летом это просто взрыв цвета». Палисадники часто ограждались живой изгородью, скрывающей от любопытных взглядов и приглушающей шум. На заднем дворе, отгороженном от соседских двориков забором, иногда располагался сарай или теплица. Английская семья обрела свой священный кусок земли в городе, рядящемся в сельские одежды. Названия домов и улиц тоже были частью маскарада: «Мирты» располагались на Луговом проезде, вилла «Акация» – в Еловом переулке. Идиллически-деревенская ностальгическая архитектура пригородов задавала тон Англии Болдуина.

Что до тех, кто переехал в пригородный дом из трущоб, то их воображение больше всего поражал туалет внутри дома, часто на втором этаже. Там же наверху, как правило, располагались три спальни, а на первом этаже – две общие комнаты и кухня. Дома, оснащенные водопроводом с горячей водой и подключенные к электросетям, прекрасно освещались стандартными лампами. Все помещения оборудовались розетками для электроприборов: радио, граммофонов, электрических фенов, пылесосов и электрических швейных машинок. На кухне розеток делали много – в расчете на тостер, духовку, электрический утюг, чайник, стиральную машинку и холодильник. Эти кухонные приборы считались трудосберегающими и предназначались для семей без наемной прислуги, где хозяйка дома одна занималась всеми домашними работами.

Новые «полудома» служили контейнерами для новых товаров массового потребления. В кухонных ящиках хранились столовые приборы из нержавейки, а в гостиной на каминной полке красовались пластмассовые украшения. В такой гостиной зачастую громоздилась типовая мебель: наборы из двух кресел и дивана в «джазовом» полосатом дизайне, пуфики, деревянные книжные стеллажи, обеденный стол и стулья из выбеленного дуба. Для нижних комнат выбирали пастельные тона, а в маленьких спальнях наверху встречались и более смелые, темные цвета. Все было практично, стандартно, времясберегающе и эффективно.

Если семья владела машиной, ее ставили в гараж или на улице рядом с домом. Однако автолюбители в пригородах составляли меньшинство, большая часть жителей пользовалась общественным транспортом. Электрические троллейбусы выгодно отличались удобством и бесшумностью от пролетарских трамваев, с лязгом несущихся по улицам. Автобусы «Генеральной омнибусной компании» были незаменимы для жителей тех мест, куда еще не дотянулась паутина железных дорог, опутавшая английские города и их предместья.

Ежедневные разъезды обычно проходили в полном молчании. Мужчины в черных шляпах и костюмах ровными аккуратными рядами выстраивались на наземных и подземных железнодорожных платформах или в очередях на автобусных остановках. Большинство прятались за газетами и