Мужчины не плачут - Татьяна Корсакова

Надо же! Она выставила его за дверь! Еще ни одна женщина не позволяла себе такого. Его это даже немного задело.

Нет, определенно, странный получился Новый год…

Утро первого января выдалось серым, совсем не праздничным, под стать Машиному настроению. Она бесцельно слонялась по квартире, зачем-то каждые десять минут выглядывала в окно. Она сама не знала, что хочет увидеть в предрассветных сумерках, но какая-то неудержимая сила тянула ее к окну. Зябко кутаясь в свитер, она сварила себе кофе, достала из холодильника торт.

Что же это было?

И было ли что-то вообще?

Если бы не роза на зеркальной полке, Маша решила бы, что все это сон. Но роза — вот она.

И губы болят от поцелуев… и кожу саднит от его щетины…

— Ничего не было, — сказала она в пустоту.

У ее шефа вдруг случилось лирическое настроение, захотелось чего-нибудь этакого. К тому же он был не совсем трезв. Но она-то… Она-то отдавала себе отчет…

С этим еще предстояло разбираться. Пусть ей неведомы мотивы князя Серебряного, но со своими собственными чувствами Маша уж как-нибудь совладает. Дайте срок…

Усталость навалилась внезапно, не помог даже выпитый кофе. На цыпочках, чтобы не разбудить сына, Маша прошла в спальню. На полу завозился Тай, лениво открыл один глаз.

— Все дрыхнешь, — с укором сказала она, — а в доме, между прочим, полночи был посторонний мужчина. Эх ты, сторожевой пес…

Тай тихо рыкнул в ответ и снова закрыл глаза.

Не раздеваясь, Маша залезла под одеяло, закрыла глаза и провалилась в глубокий сон. Она даже не услышала, как проснулся Ванька. Такого с ней никогда раньше не случалось…

Ее разбудил Тай. Нетерпеливо поскуливая, он стаскивал с нее одеяло. Маша бросила взгляд на часы — половина десятого.

Ужас! Ванька не кормлен. Тай не выгулян, а она спит…

— Сейчас, мальчик, сейчас пойдем гулять. — Маша погладила Тая по голове.

— Ваня, Ванюша! Ты где?

— Мама, — послышалось из гостиной.

Ну конечно, где еще быть ее сыну?!

Маша встала на колени, заползла в игрушечный домик. Ванька сидел на надувном стульчике. С ног до головы мальчик был перемазан шоколадным кремом. Ее ребенок не остался голодным. Он нашел торт, забытый ею на кухонном столе.

— Торт ел? — спросила Маша, пряча улыбку.

— Тойт, — Ванька согласно закивал, вытер грязные ладошки о пижаму.

В окошко просунулась морда Тайсона, перепачканная чем-то подозрительно похожим на крем.

— И Тай торт ел?

— Еу. — Ванька попытался слизать с собачьего носа остатки крема.

— Куда?! — Маша поймала сына, оттащила от пса. — Сейчас быстренько умываемся, одеваемся и идем гулять.

Пои слове «гулять» Тай бросился в прихожую за поводком.

Маша вытащила сопротивляющегося Ваньку из домика, кое-как умыла, натянула на него комбинезон и шапку. Сама набросила куртку, сунула босые ноги в сапоги.

Погулять «по-быстрому» не получилось — Ванька и Тай не желали идти домой. Пока они резвились на свежем воздухе, Маша успела продрогнуть до костей.

— Все, дети, — наконец решилась она, — домой!

Дома Маша первым делом накормила всех завтраком и только потом, убедившись, что Ванька с набором «Лего» заполз в свой домик, а Тай улегся на пороге этого самого домика, со спокойной совестью отправилась в ванную, греться. Она сделала воду погорячее, закрыла глаза. В голову тут же полезли всякие глупые мысли. Те, что были непосредственно связаны с минувшей ночью, она сразу отметала, но были и другие…

Вот, к примеру, что Серебряный говорил про работу? Она не уволена? Это официальное заявление или как? Впрочем, какое уж там официальное заявление, если во время него босс держал ее на руках и недвусмысленно сопел…

Маша улыбнулась — в голову снова полезли только что изгнанные из нее глупые мысли…

В обед со своего швейцарского курорта позвонила Лика, поздравила с Новым годом и днем рождения, о чем-то долго болтала с Ванькой.

Вечером воротилась баба Тоня, расцеловала Ваньку и Машу, разложила на столе «гостинцы».

— А что это за железяка такая? — спросила, кивая на розу.

— Это подарок.

— От кого?

— От Лики, — соврала Маша. Не рассказывать же невинной девице бабе Тоне о своем грехопадении…

— А с чего это она тебе цветы дарит? Что она, мужик, что ли?

— Ну что за глупости! Это же не живая роза. Это произведение искусства.

— Лучше бы она тебе что-нибудь полезное подарила, эта твоя проходимка.

— Баба Тоня! — возмутилась Маша. — Ну нельзя же так! Лика не проходимка. Она нам очень помогает.

— Вот именно! А с чего это она вам так помогает? — не сдавалась баба Тоня. — Знаем мы таких добреньких! Вот попомнишь мои слова, Машка, она еще себя проявит, подружка твоя закадычная.

— Все! Ничего больше не хочу слушать! — Маша замотал головой.

— А зря! — убежденно сказала баба Тоня. — Старых людей надо слушаться. Я жизнь прожила. Я таких Лик на своем веку знаешь сколько повидала!

Спорить с ней было себе дороже, и Маша молча вышла из комнаты.

— Розы она ей дарит! Додумалась! Может, эта роза какая заговоренная?! — неслось ей вслед.

— О господи! — Маша тяжело вздохнула.

Иногда с бабой Тоней было очень тяжело.

* * *

Праздники закончились. Пришла пора искать новую работу. С утра пораньше, вооружившись ручкой и свежим номером газеты «Из рук в руки», Маша закрылась на кухне.

Ей уже четыре раза отказали и один раз сделали неприличное предложение, когда мобильник разродился утробным рычанием.

Маша вздрогнула — она очень хорошо знала, что означает это рык, сама закачивала такой реал-тон в свой телефон.

— Алло… — Она изо всех сил старалась, чтобы голос не дрожал.

— Мария Андреевна, который сейчас час? — послышался в трубке раздраженный голос Серебряного.

Она бросила быстрый взгляд на часы.

— Половина десятого.

— Тогда почему вы до сих пор не на рабочем месте?

— Я думала…

— У вас час на сборы, — сказал ее босс и отключил телефон.

Думать было некогда, Маша заметалась по квартире.

— Ты чего это? — спросила баба Тоня.

— Я бегу на работу.

— Тебя ж уволили.

— Оказывается, не уволили.

— Дурдом в этих шарашкиных конторах! В государственных учреждениях такого безобразия никогда бы не допустили…