Последний эльф - Сильвана Де Мари

Вдруг райское видение мелькнуло в грязи, возродилась надежда, и затрепетала душа: мимо бежала самая большая мышь, какую она только видела. И не она одна: Гала тоже её заметила. Девочки перекинулись взглядом: мимо бежало мясо. И много мяса. Целая мышь, да ещё такая крупная — настоящая крыса.

Когда Роби прибыла в Дом сирот, у неё отобрали одежду, обувь и мамину большую шерстяную шаль, но ей удалось сохранить пращу, которую сделал ей отец: полоску кожи, расширяющуюся на конце, чтобы удобнее было укладывать камень. Роби спасла оружие от всех проверок, пришивая соломенными стеблями к внутренней стороне конопляной куртки.

Тракарна и Страмаццо находились на другом конце длиннющей траншеи, к тому же ни Роби, ни Гала сегодня ещё не воспользовались разрешением отлучится по «физической необходимости», на которое имел право каждый из «малолетних работников» один раз в день. Обе девочки бросились за мышью, бегущей, к счастью, в сторону кустов боярышника и ежевики в начале леса, где Роби смогла вытащить пращу и метнуть камень, скрытая от чужих глаз. Бум. Резкий и точный удар сбил мышь. Девочки поспешили обратно, на своё место в траншее. Время тянулось медленно, пока не наступил полдень, когда каждый из малолетних землекопов должен был становиться в очередь за своими шестью каштанами и половиной яблока, положенных им щедростью земли Далигар.

Крыса считалась общей едой. Виноградом, ежевикой, орехами, яйцами и яблоками можно объедаться в одиночку, не говоря никому «спасибо» или «пожалуйста». Но чтобы съесть крысу, с неё сначала нужно снять шкуру, а потом зажарить. Выполнить это можно лишь сплочённой группой «обожаемых гостей» Дома сирот. Словно случайно продвигаясь вдоль траншеи, Роби подошла к Крешо и Морону и рассказала им про добычу. У неё разрывалось сердце, она понимала, что мальчики заберут себе половину крысы. Оставшуюся половину придётся разделить между остальными детьми, потому что свежевание и готовка происходили бы в спальне, на маленькой жаровне, которой лачуга обогревалась. Всем достанется по малюсенькому кусочку, но и малюсенький кусочек лучше, чем ничего, тем более получалось что-то вроде общего праздника. Когда наступило время выстраиваться в очередь, Крешо, Роби и Гала тайком направились к кустам боярышника за своей добычей. Они взяли с собой пустой мешок из-под каштанов, в котором можно было спрятать крысу и вечером контрабандой пронести в спальню. Охота на крыс не считалась кражей и не предусматривала наказания, но добыча всё равно подлежала конфискации, так как якобы отвлекала от работы, демонстрировала варварство и неблагодарность.

«Да как вы могли? — кудахтала бы Тракарна. — Вам не хватает лакомств, которые мы готовим для вас в Доме сирот, таких вкусных и в таком количестве?»

«Самые настоящие варвары! — проворчал бы Страмаццо, ненадолго выходя из традиционного состояния каталепсии. — Дети варваров, с варварскими обычаями. К счастью, они теперь здесь, и мы, такие интеллигентные, можем привить им культуру».

На поляне усопшей крысы не оказалось. Точнее говоря, она была, но не лежала мёртвой и с задранными кверху лапами. Нет, она устроилась в руках у какого-то типа, похожего на облако с волосатыми ногами. На существе было свадебное платье, испачканное до невозможности, подтянутое кверху и завязанное на поясе в узел. Тип этот был очень молод, совсем юноша, немногим старше их. Роби спросила себя, выглядел бы юноша менее смешным, если бы платье его было чистым. И вообще, дело не столько в грязи, сколько в невыносимой и невозможной вони птичьих экскрементов, которой несло от свадебного платья. Даже сироты, которые влекли существование в старой, полуразрушенной овчарне и не имели возможности помыться, кроме как во время работы под дождём, находили эту вонь невыносимой. Незнакомец держал крысу на коленях и, ласково поглаживая животное, говорил ей что-то таким тоном, словно это был его близкий родственник или лучший друг. Крыса блаженно смотрела на него, преданно виляя хвостом. Очевидно, Роби всего лишь оглушила крысу, и воскресшему животному вонь птичьих экскрементов ничуть не мешала и даже нравилась. Незнакомец и крыса обменялись друг с другом долгим, полным нежности взглядом, после чего животное соскользнуло на землю и лениво затрусило в кусты боярышника. Даже за два года жизни под крылом Страмаццо Роби не помнила минуты настолько идиотской, как эта сцена со странным типом, переодетым в грязную невесту, от которого несло птичьими испражнениями и который ласкал крысу, словно своего собственного ребёнка.

Гала отступила на шаг, испуганная нелепостью этой сцены, и Роби быстро взяла её за руку: она здесь, бояться нечего.

Незнакомец заметил движение и улыбнулся.

Первым опомнился Крешо:

— Глупая сопливая девчонка, ты даже не различаешь, прикончила ты крысу или нет! — презрительно прошипел он.

— Но она была мёртвая, — запротестовала Роби, унижение которой могло сравниться лишь с её удивлением.

— Теперь уже нет, — мягко произнёс незнакомец.

Гала заревела. Уже несколько часов она думала о жарком из крысы, несколько часов представляла себе, как вонзит зубы в кусочек мяса и как все скажут, что они с Роби просто молодцы, настоящие охотницы. Все были бы рады, и жареное крысиное мясо хрустело бы на зубах…

— Роби убила её, — упрямо сказала Гала, — мы могли её съесть, — добавила она безутешно.

Голос девочки прервался от сожаления о несостоявшемся банкете, пусть ничтожном, но таком желанном. Роби не могла найти слов.

— Нельзя есть кого-то, кто думал, — ласково упрекнул её незнакомец.

Это заявление было настолько странно, что Гала даже перестала плакать.

Незнакомец, улыбаясь, поднялся на ноги. Роби никогда не видела юноши красивее. Если б только он не был так глуп и не вонял так ужасно! И если бы у него было что поесть: люди с такой чудовищно нелепой улыбкой на лице, если у них есть что поесть, обычно могут отдать всё.

— Крысы умеют думать? — спросил Крешо.

Роби пожала плечами: если удавалось думать даже Страмаццо…

— Но что это значит? — не успокаивался Крешо.

Роби снова пожала плечами.

— По-твоему, это эльф? — шёпотом спросил Крешо: импровизированный капюшон упал с головы незнакомца, открывая слишком светлые волосы и остроконечные уши.

— Нет, — решительно ответила Роби.

— Почему ты так уверена?

— Эльфы, может, и подонки, но должны быть умными, — прошептала Роби.

Незнакомец оглядел их и ещё шире улыбнулся. Потом поклонился и произнёс:

— Йоршкрунскваркльорнерстринк.

— Будь здоров, — вежливо ответила Роби, как учила отвечать её мама, когда кто-то чихал.

— И вы будьте здоровы, — сказал незнакомец. — Можете звать меня Йорш, если желаете. Я ищу кого-нибудь родом из деревни Арстрид.

Гала и Крешо указали пальцем на Роби, он — правой рукой, она — левой, так как Роби стояла между ними.

Взгляд юноши остановился на покалеченной руке Галы. Он долго смотрел, потом произнёс совершенно идиотскую фразу: