Джек Ричер, или Без второго имени - Ли Чайлд

– Нет.

– Нам тоже.

* * *

Женщина с поясной сумочкой и лентой в волосах находилась на Нью-Гэмпшир-авеню, быстро преодолевала подъем и даже слышала шум со стороны Дюпон-серкл, видневшегося вдали. Она уже имела преимущество в два зеленых светофора и представляла, как подбегает к ступенькам Капитолия, нажимает на кнопку остановки секундомера, делает пару глубоких вдохов, приседает, положив ладони на колени, потом медленно поднимает руку и стирает пот с глаз, чтобы посмотреть на бледный дисплей и прочитать магические цифры: двадцать девять с чем-то.

Она сможет это сделать.

Она продолжала бежать вперед; теперь, из-за подъема, ее шаги стали короче, а дыхание – тяжелым, тело ломило от усталости, но она продолжала держать нужную скорость.

* * *

Мужчина в машине все еще находился на Шестнадцатой улице. Он включил кондиционер на максимум, но все равно чувствовал пот, ручейками сбегавший по спине. Виниловая обивка, а у четырехцилиндрового двигателя не хватало мощности для эффективной работы компрессора. Он только что миновал Гарвард-стрит, где приходилось жить референтам, потому что арендная плата здесь была существенно ниже. Они не могли позволить себе машины и теперь шли пешком на работу, шагая рядом с ним, примерно с такой же скоростью.

Он наблюдал за девушкой, надевшей колготки, несмотря на жару; ее обтянутые нейлоном ноги мелькали неподалеку от его машины, она была в уродливых белых тапках с носками без пятки; но он не сомневался, что модельные туфли лежат в большой сумке, висевшей у нее на плече, рядом с информационными бюллетенями, установочными документами и тезисами, а также, возможно, косметичка – она еще надеялась, что все окажутся заняты и ей доведется выступать с комментариями перед телекамерами в новостях.

Попадались и мужские версии в костюмах, купленных на распродажах «Братьев Брукс», решительно, с высоко поднятыми головами шагавшие вперед. С каждым кварталом их становилось все больше, они шли парами и тройками, пока полностью не заполнили оба тротуара; все двигались в одном направлении, почти армия, непреодолимая сила, честные, полные идеалов молодые люди, мечтающие принести пользу своей стране.

Они придут на работу раньше, чем он. Пробки были ужасающими.

* * *

Стенографическая запись показывала, что вторая встреча началась практически с того же места, на котором закончилась первая, – вполне безопасная техническая дискуссия о таких деталях, как ружейное ложе, приклады, спусковые крючки и оптические прицелы. Как если б участники достигли молчаливого согласия избегать неприятных тем и просто потянуть время, беседуя о вещах, которые так любят обсуждать снайперы.

Четверка женщин беспрестанно задавала мужчинам вопросы, пока у Ричера не возникло ощущение, что он уже видит перед собой новое оружие. Три женщины делали это для поддержания разговора, но четвертая упивалась происходящим, представляя, как ее контакт сидит где-то за границей в зале заседаний совета директоров и читает ее факс, не в силах поверить в точность описания технических требований.

Но кто эта четвертая женщина?

Кристин Ричардсон и Дарвен Девитт говорили заметно больше других. Стенограмма выглядела как сценарий фильма, в котором К.Р. и Д.Д. – главные звезды. Каждой досталось много чернил. Но они подошли к обсуждаемым вопросам по-разному. Ричардсон всячески поддерживала армию, каждый ее вопрос и каждый довод были направлены на то, чтобы пристыдить политиков, не желающих сделать мир более безопасным местом. Девитт демонстрировала беспокойство по поводу точки зрения конгрессменов. Она почти была пятым скептиком. Быть может, адвокат дьявола, или ее симпатии лежали совсем в другом месте. Может быть, детство в Хьюстоне и зубные клиники отца сделали ее финансовым консерватором. Но как бы ни складывались детство и юность Девитт, она обсуждала секретные детали не меньше других.

Бриони Уолкер и Алиса Ваз говорили меньше. Уолкер беспокоила точность. Семья военно-морского офицера. Она хотела, чтобы винтовка была такой же, как пушки на кораблях ее отца, инструменты артиллерии, непогрешимые при правильном прицеливании. И ее странным образом интересовал конечный результат. Она спрашивала про выстрелы в голову и в корпус, о том, какие чувства испытывает человек, пока летит пуля, что снайпер видит в оптический прицел потом. Эффект получился почти порнографическим.

Алиса Ваз задавала в основном общие вопросы. Пока другие обсуждали приклады из композитных материалов, которые не будут подвергаться воздействию внешних условий, она интересовалась, какие именно условия имеются в виду. Куда может быть направлена такая снайперская винтовка? Насколько высокие или низкие температуры выдержит? Какую высоту? Какую влажность? Она не получила точных ответов и через некоторое время сдалась. На последних двадцати страницах не оказалось ни одной реплики А.В.

– Что вам подсказывает интуиция? – спросил Кристофер.

– Всего лишь после прочтения бумаг? – спросил Ричер.

– Почему нет?

– Тогда я сказал бы, что это Кристин Ричардсон. Она ведет себя как движущая сила; хочет, чтобы все было расписано самым подробным образом. С этой женщиной не остается никаких секретов.

– Я бы сказал, что она пытается продать винтовку, как будто думает, что политики могут посчитать эту информацию интересной.

– Нет, она знает, что ничего не получится. Однако продолжает говорить. Она не дает им возможности оставить даже малейшие детали без обсуждения. Зачем она так поступает?

– Может быть, у нее ОКР.

– Что это такое?

– Обсессивно-компульсивное расстройство. Нечто вроде попытки расположить в алфавитном порядке все свое белье.

– А как можно расположить белье в алфавитном порядке?

– Метафора.

– Значит, вы не подозреваете Ричардсон?

– Ничего подобного, – ответил Кристофер. – Мы и сами думали, что это она. Во всяком случае, если смотреть только на стенограмму. Вопрос в том, чтобы доказать ее вину.

* * *

Женщина с поясной сумочкой и лентой в волосах уже бежала по Массачусетс-авеню, приближаясь к Скотт-серкл, а мужчина в машине находился на Шестнадцатой улице и также приближался к Скотт-серкл. В последние минуты их средняя скорость стала почти одинаковой, примерно десять миль в час; ее продвижение было ровным, решительным и неуклонным, а его – то раздражающе медленным, то слишком быстрым. Она сильно напрягалась, чтобы добиться впечатляющего результата, отчаянно к нему стремилась; его тревожило время, он боялся опоздать и жалел о том, что не припарковал машину и не пересел на метро, не опасаясь, что после возвращения обратно обнаружит, что его машина лишилась колес.

Вот как все произошло: она находилась на левом тротуаре Массачусетс-авеню, он – справа от нее, на самой правой полосе Шестнадцатой улицы, намереваясь выехать на полосу кругового движения. Она смотрела прямо вперед, следила за движением транспорта и светофором на ближайшем перекрестке, пытаясь правильно рассчитать время, и тут поняла: если ее здесь задержат, она не уложится в срок.