Князь Двинский - Александр Башибузук

По самым скромным подсчетам, мы угробили не меньше четверти нападающих, и плавсредств примерно столько же от общего количества.

Правда и наши потери нельзя назвать малыми. Легко раненых оказалось больше шести десятков, а тяжелых и убитых вполовину меньше. К счастью, мои латники и обслуга орудий почти не пострадали – сказалась хорошая экипировка и выучка. Хотя нескольких тоже ранило, правда не сильно, в строю условно остались.

Что тут скажешь: неплохой размен, но с таким перевесом в живой силе казанцы могут себе позволить атаковать хоть круглые сутки. Правда с одной оговоркой – если найдут транспорт. С перепугу мне показалось, что татары подступали чуть ли не на тысячах лодок, но в реальности их оказалось даже меньше сотни. А это значит, на следующий приступ, в более-менее опасном для нас количестве, они пойдут только когда найдут на чем.

Далее, я внес некоторые коррективы в оборону, пообещал лично кастрировать каждого, кто снова замочит пороховые затравки с фитилями, приставил цейхвахтера*, дойча Иоганна Шпульке следить за этим, и совсем уже было собрался заняться допросом пленников, но тут случайно заметил, что Ванятка и Томас старательно кого-то закрывают собой, а Антуан и вовсе отсутствует рядом.

цейхвахтер – офицер морской артиллерии, имевший в своем ведении орудия, станки и снаряды.

- А вы что здесь делаете, дамуазо? А ну показывайте, кого вы прикрываете? Живо!

Пажи понуро опустили головы и расступились в стороны. На их мордочках заранее проступило отчаянное раскаяние, что сразу подтвердило, какую-то вину за ними.

Открылась очень занимательная картинка. Антуан стоял на корточках, в той позиции, которые поляки называют «козочкой», а наши гораздо грубей и прозаически, сравнивая с ракообразным. И всхлипывая от боли, пытался вытащить из себя, откуда-то из области задницы, татарскую стрелу, которая вдобавок, еще воткнулась в обратную сторону борта струга, пришпилив пажа как жука.

- Совсем страх потеряли, щенки? Я что приказывал? Где вы должны сидеть? – в сердцах рыкнул я. – Какого хрена вылезли? – потом присел рядом с пажом и попытался рассмотреть, насколько тяжело ранение. – Руку убрал... И хватить сопли пускать...

К счастью, стрела прошла вскользь, насквозь, не задев мышцы, под кожей задней стороны правого бедра, чуть пониже ягодицы. Причем, это место вполне надежно прикрывал нижний край юбки пажеской бригантины*, но каким-то загадочным образом, казанский гостинец ее миновал.

бригантина (бриганта) — доспех XIII–XVII вв. из стальных пластин на кожаной или тканевой основе с перекрыванием пластинами краев друг друга. Бригантина с латной зашитой конечностей составляла латно-бригантинный доспех. Также существовал кольчужно-бригантинный, шинно-бригантинный и полный бригантинный доспех

- Ничего, переживешь... – я невольно хохотнул. – Первая же стрела здорово прибавляет ума, даже если она попала не в голову, а в жопу. Вот скажи, как так получилось? Первый раз такое вижу. Святые угодники, как? Ты что, своим гузном татар запугивал?

Оруженосцы и Отто фон Штирлиц дружно заржали.

- Не в жопу!!! – яростно запротестовал Томас. – Не в жопу, сир, а в ногу. В ногу! Просто поскользнулся, а она... она...

- Разговорчики! – грозно рявкнул я. – Выздоровеешь, сдеру кожу с задницы повторно. А вы чего стоите? Получите по ушам вместе. А пока ищите Августа, пусть поможет засранцу.

- А нас за что?

- Не понял?

- Как прикажете, сир... – тут же покорно согласились мальчики. Знают, щенки, что мне в таких случаях перечить – это только себе хуже делать.

Разобравшись с пажами, я отправился в нашу с княжичем каюту, куда уже притащили первого пленного.

Молодой, возрастом слегка за тридцать, наголо бритый, широченный как шкаф, но слегка заплывший жиром мордатый татарин, стоял на коленях со связанными за спиной в локтях руками. Ратники уже ободрали его до исподнего, вдобавок старательно поработали над обличьем. Вся левая сторона лица пленника заплыла багрово-сизой опухолью, а вот на правой, к моему удивлению, просматривались вполне европейские черты лица: казанец был больше похож на русича, чем на азиата. Вдобавок, ничуть не высказывал никакого страха или отчаянья. Злобно зыркал глазами и что-то сквозь шубы шипел. Материл, наверное.

- Шибко бился, – доложил один из конвойных. – Двух наших посек. Ярый, падлюка. Как свалили его, выл и кусался аки пес. Вона, мне шуйцу прокусил, ирод.

шуйца(древнеслов.) – левая рука.

Казанец в ответ разразился гневной отповедью на татарском, даже плюнул на пол.

- Это Алибек, мурза хана Ильхама... – флегматично перевел Рустэм. – Обещает вас скормить своим собакам, а жен взять в наложницы. – И дополнил, смущенно улыбаясь. – Тех что красивее, в наложницы, а остальных продать в рабство ногайцам.

Я ничуть не оскорбился. Во-первых – парень достойно бился, во-вторых – прекрасно знает, чем все закончится, но все равно не дает слабину. А брань и оскорбления, не более чем средство заглушить свой страх. Сам бы так себя вел, в тайной надежде что озлятся и прикончат без мучительства. Но это дело такое. Не я, а он пока в плену.

- Спроси, красивы ли его жены? – обратился я к Рустэму.

Пленник злобно что-то злобно и оскорбленно пробурчал переводчику, а потом еще раз сплюнул.

- Как свет солнца и луны, – исправно растолмачил секретарь. – Уж точно красивей ваших.

Я состроил самую мерзкую ухмылку из своего репертуара и потребовал:

- Передай, что князь Двинский доволен и обязательно проверит, не врет ли он.

Казанец рванулся, что-то заорал мне, но после пинка одного из конвоиров быстро угомонился и угрюмо опустил голову.

Ну а что? Не я же начинал. Уже было совсем собрался приказать взяться за дознание по полной форме, но не дал Мухаммед-Эмин, тоже присутствующий на допросе. Царевич подошел к пленнику, присел рядом, приобнял за плечи и стал ему вполголоса что-то спокойно втолковывать на татарском языке.

Рустэм не переводил, а в тюркском я не бельмеса, поэтому для меня осталось полной загадкой, о чем они разговаривали, но, как ни странно, после того, как Эмин закончил, мурза кивнул и раскололся до самого гузна, то бишь, стал исправно отвечать на вопросы.

Хотя, чего тут странного, все ясно. В ханстве идет обычная гражданская война, страна раскололась на два лагеря, одни из которых поддерживают Ильхама, а вторые – Мухаммеда-Эмина. Причина совершенно дурацкая, что все понимают. И как при любом гражданском противостоянии, противники часто меняются лагерями. Для этого достаточно просто подобрать нужные аргументы. К примеру, пообещать больше. Что прямо сейчас Эмин и продемонстрировал. Н-да, а оказывается, он не так уж глуп. А дурной гонор со временем пройдет. Ну что же, измывательство я тоже не люблю, так что могу только приветствовать.

Но не суть, короче, из показаний сложилась такая картинка. Против нас действовал сам Ильхам, с тремя тысячами войска. А некто мурза Али-Гази, еще с четырьмя тысячами конников, старался задержать русское войско, которое уже было в суточном переходе от Казани. Ильхам прекрасно знал, что и кого мы везем, и что, выбив осадный набор и запасы продовольствия, он практически решит войну в свою пользу, но обрушить на нас всю мощь своей армии ему мешал банальный недостаток плавсредств. Которые сейчас ускоренными темпами собирали со всего ханства и строили новые. А те, что использовались при постройке запруды, оказывается почти все сгорели. А еще, мурза сообщил, что из Казани сюда везут пушки и с часа на час они прибудут. Али-Гази получил прямой приказ, задержать московские полки любой ценой, до тех самых пор, пока с нами будет покончено. И это у него пока получалось неплохо – русичи сильно замедлились.