Ответ империи - Олег Измеров

– Верю. – Это слово выскочило у Виктора непроизвольно, он хотел усомниться в нем, но библиотекарша так заразила его своей энергией, что он повторил вдогонку, твердо, словно бы сам решал судьбу планеты: – Верю!

– Спасибо. Вы извините, отвлекла я вас…

Виктор погрузился в изучение альтернативного инета с таким азартом, словно это была компьютерная игра. Сам факт, что такую привычную вещь можно сделать как-то иначе, будил воображение и вызывал желание спорить.

Он заметил, что большинство сервисов и программ здесь исполнялись или управлялись через браузер, и это все чем-то напоминало нынешние сервисы гугла. Выяснилось, что в Совнете все-таки можно было создавать собственные веб-страницы (которые классифицировались как народное творчество), но для этого надо было выбрать авторское сообщество и в нем зарегистрироваться – примерно так, как сейчас регистрируются на форумах, – и за порядком там следила иерархия модераторов. С удивлением Виктор обнаружил, что здесь существуют даже блоги, которые назывались личными дневниками. Простенькие, без наворотов, похожие на гостевые книги, но блоги. Вообще все частные документы в сети делились на публикуемые и личного пользования, а при библиотеке был виртуальный личный кабинет читателя, где хранилась разная информация – от файлов, временно скачанных в локальный доступ с ресурсов других городов, до доступа к своей почте, ссылок, списков друзей и знакомых, интерфейсов мессенджеров и прочего. Попыток создания обособленных социальных сетей вроде «Одноклассников», конкурирующих между собой, Виктор не заметил – скорее, была налицо тенденция превращения домолинии в одну большую социальную сеть, разбитую по профессиональным и другим интересам, без всяких попсовых рюшечек, но удобную, потому что создатели этой сети прежде всего пытались сводить массу информации к стройной системе и сделать доступ к ней возможно более удобным. По-видимому, это было острой необходимостью в условиях недостатка пропускной способности линий.

Перед Виктором лежал виртуальный мир, стройный и красивый, как Симсити, пусть с несовершенной графикой, но со столь же увлекательным геймплеем, где человек мог умственно прокачиваться, повышая свои знания и способности, и какое-то подобие рейтингов в виде балльной системы тут уже нарождалось. Этот мир превращал самосовершенствование в игру, но, в отличие от симов, он не уводил от реального мира в воображаемый; напротив, силою человеческого воображения реальность была затащена по ту сторону экрана монитора и сверкала там в своем волшебном величии, как Изумрудный город.

Несчастными в этом мире автоматом оказывались тролли и киберпанки. Тролли – потому что из-за отсутствия анонимности их давили, как класс, а киберпанки – потому что пространство для виртуальной жизни было удобным, и сетевым бомжам было бороться не с кем. Кстати, один из сервисов позволял легко отыскать, где в СССР в данный момент работает любой пользователь, в каком городе, доме и за каким терминалом. «Видимо, из двух разных мест тут под одним логином не войти», – догадался Виктор.

…Под соседним на столике монитором лежала монета – в три копейки, судя по размеру.

«Надо взять, – подумал Виктор, – монета в СССР вещь полезная. Газировки можно выпить. На две, наверное…»

Он аккуратно пододвинул ее к себе по коричневой плоскости стола, не переворачивая. Трюльник оказался старым, тридцать третьего года, но по размерам тот же, что и хрущевский; только колоски более тощие и цифра чуть с вывертом. Виктор взял монету в руку, машинально перевернул – и обмер.

Вместо знакомого герба с шестью лентами и надписи по кругу «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» на аверсе монеты красовался двуглавый орел, под которым виднелась загадочная надпись «Ц.И.Б.Р.».

«Что за чушь!» – подумал Виктор и протер глаза. Орел не исчезал. Виктор нагнулся к соседнему монитору и внимательно посмотрел: под краем желтоватого корпуса на столе скопилась пыль и виднелся след отодвинутой монеты. Либо ее подсунули под край корпуса аккуратно сверху, либо она валялась там с неделю, а может, и дольше.

Виктор вдруг осознал, что монета встревожила его гораздо больше, чем само попадание сюда. К попаданиям он уже как-то привык и нашел тактику. Монета означала нечто неизвестное, что никак не вписывалось в то, что он раньше знал об иных реальностях, и практически стопудово – неизвестные угрозы.

«Без паники, – сказал он себе. – Откуда ты знаешь, может, здесь были изменения в тридцатых. Может, белые фальшивые деньги забрасывали. Хотя какой смысл забрасывать фальшивые медяки? А может, здесь действительно существует чувак, подделывающий невозможные деньги? И что это за Ц.И.Б.Р. такой? Стоп. Ты же в ихнем инете сидишь…»

Пальцы Виктора рванули по клавишам, опережая мысль.

Смотрим учебник истории, решил он. Гражданская война, нэп… Как-то иначе пошло. «Кризис в сельском хозяйстве и вынужденная коллективизация»… «Обострение политической борьбы внутри правящей элиты в начальный период индустриализации»… «Милитаризация страны и борьба в среде высшего командного состава»… Здорово перелицевали. Но никаких царских орлов не просматривается.

За отсутствием связных мыслей Виктор перелистал свежие материалы ТАСС. С текущим моментом, вопреки ожиданиям, оказалось все проще и скучнее. В КПСС было две платформы, сталинская и марксистская, имя Ленина в названиях и программах договорились не трогать – это, так сказать, было общее достояние. Платформы открыто между собой на публике не грызлись, а сама партия, как Ватикан, предпочитала не афишироваться. На Ирак США уже успели наехать, но без наземной операции.

– Ну ты как? – раздался за спиной Виктора девичий шепот.

– Да погоди ты. Никак не сочиню основную мысль реферата.

– А что за тема?

– Ну, это… Почему чешские правые толкали лозунг идти в Европу.

– Эта Европа, по-моему, только буржуям нужна. Чтобы меньше оставлять трудящимся.

– Но так же не напишешь.

– Почему?

– Ну… Надо как-то обтекаемо.

«Да чего это я? – спохватился Виктор. – Мне же еще насчет Югославии просветиться надо».

На украшавшей раздел карте Югославия была целой и выкрашена в красный цвет; при виде этого у Виктора сразу отлегло на душе, хотя, углубившись в тему, он понял, что радоваться пока рано. Сепаратизм в Словении был подавлен в зародыше в девяностом, практически без единого выстрела. Парламентаризм заморожен, власть в стране передана органу под названием ДКХП (что, по иронии судьбы, переводилось на русский не иначе, как ГКЧП), в результате чего Югославия была зачислена в число стран-изгоев. Но то ли помогли хорошие отношения с СССР, в котором вместо очередей с талонами и бузы в НКАО повсеместно появилась докторская и любительская колбаса, то ли почистили местную элиту (какой князь не мечтает стать монархом, чтобы не отвечать перед вышестоящими?), а может быть, и то и другое, только стоящая на очереди Хорватия особо дергаться не стала, и дело ограничилось лишь местными волнениями. Вообще этнические раздоры, которые под предлогом защиты прав меньшинств услужливо поддерживало евросообщество, к девяносто пятому стали затихать.