Телохранитель для невесты - Мария Коваленко

— Сойдёт и так!

Отвернувшись от домика, я быстро пробежался по строчкам. Почерк у Саши был чем-то средним между медицинским и клинописью, но за несколько лет работы разбирать эти каракули я уже научился.

Ничего выдающегося или полезного для следствия в записке не было. Сопливый бред, поверить в который мог лишь тот, кто ничего не знал об убитом.

"Не могу без тебя жить. Не могу простить, что ты вышла замуж за другого. Алиса, это ты во всём виновата. Прощай".

Противно было от каждого слова. Диктовавший явно рассчитывал, что текст сообщения передадут Алисе. Следователь или прокурор — неважно кто. А Алиса, не догадывающаяся об истинной роли своего бывшего, впадет в аффект и начнёт делать ошибки.

Учитывая, сколько лет Швед дурил девчонке голову, расклад был правильный. С инстинктом самосохранения у Алисы была беда, а склонность винить себя в чужих проблемах зашкаливала. Она бы точно натворила глупостей и подставила себя под пулю.

— О том, что Швед уже успел открыть нам все детали аферы, напавшие могли не знать, — подтвердил мою догадку Саша. — Сам юрист, похоже, смолчал о нашей беседе, когда к нему пришли. Побоялся.

В ответ на это у меня не было ни одного цензурного слова. Вначале Швед помог Шиммеру оформить контракт на нужных им условиях. Потом додумался пустить убийц в собственную квартиру. А теперь мы лишились звена, способного соединить в цепочку брак и покушение.

Не сдерживая себя, я выругался. Хреновая ситуация стала ещё хреновее, а ведь казалось, что больше уже некуда.

* * *

Я очень надеялся завершить разговор без Алисы, но чей-то конопатый нос так и чуял неприятности.

— Здравствуйте, — раздалось за спиной, и мои парни дружно начали здороваться.

— У вас там, — повернувшись, я указал на домик, — утренние процедуры уже закончились?

— Да, все умыты и заплетены.

Коля с Сашей переглянулись, а я уставился на ноги девчонки. Левая, босая, утопала во влажной от росы траве, а тряпичный тапочек правой уже намок.

— Если простудишься, лечить тебя здесь некому. Быстро в дом! — Почему-то вид мокрых ног злил сильнее, чем смерть её бывшего.

— Скажи, что произошло, и я уйду! — Рыжая гордо выдвинула грудь вперёд. О том, что кое-кто второй день забывал надеть бюстгальтер, она, видимо, не подумала.

— В дом! — Руки так и чесались развернуть Алису на сто восемьдесят градусов и направить к двери.

— Дима, даже твои дочки поняли, что что-то случилось. Скажи мне, что, пожалуйста! — Приказной тон сменился просительным.

Смяв Сашину записку, я засунул её в карман. Рыжей совсем необязательно было знать всё.

— С кем-то из моих родных случилась неприятность? — До ответа Алиса не дотерпела.

— Нет.

— Что-то с Костей?

— С Костей всё в порядке. Трудится в поте лица.

— Тогда с кем? — Она обхватила себя руками.

— Со Шведом.

Можно было сказать прямо. Всё равно узнала бы правду. Только говорить о гибели бывшего вдруг оказалось непросто. С ним она была близка почти два года. Из-за него прыгнула ко мне в кровать первый раз.

— Юра… Его схватили?

Рыжая оглянулась на моих парней. Пугливо, будто ей стало неудобно.

— Его убили. — Тянуть резину не было смысла. — Сегодня рано утром. Следователь уже работает.

— Юру… убили… — Пухлая нижняя губа дрогнула.

Следом я ожидал поток слез. Стандартная бабская программа. Но Алиса лишь вжала шею в плечи и глубоко, словно собиралась прыгнуть на глубину, вдохнула.

Впервые я не мог прочесть по её лицу ни одной мысли. Больше всего это походило на растерянность, но ни одного признака паники, к счастью, не было.

— Это Шиммер? — спустя долгую минуту общего молчания проговорила она чуть слышно.

Я кивнул Саше, как знавшему больше всех.

— Мы думаем, что сработали наёмники банкира. Шведа выбросили из окна квартиры. Инсценировали самоубийство.

Алиса затрясла головой.

— Юра никогда на это не пошёл бы. Он слишком любил жизнь и… И себя.

— Уверен, следствие это докажет, — ответил я сам, пока Саша не ляпнул о записке.

— Но почему самоубийство? — Глаза Рыжей заблестели. Пусть Швед и предал её, но всё же отгородиться полностью она не смогла.

— Это всего лишь версия.

— А те, вчерашние двое… они что-нибудь знали? Может, они смогут вывести на…

— Стоп! — остановил я допрос, пока девчонка не вошла в образ детектива. — Следствие уже работает, — повторил снова.

Алиса ссутулилась ещё сильнее и опустила голову.

— Всё, успокаивайся. Подонок получил по заслугам. — Взял её под руку. — Давай отведу тебя в дом. Попьёшь чай, воду. Выкинешь из головы этого идиота.

В ответ она открыла рот, но так ничего и не произнесла. Вместо этого сама обхватила моё предплечье и послушно пошла рядом.

Идти с Алисой было невозможно. Босая нога поскальзывалась, тапок постоянно цеплялся за траву. Не заботясь о том, что подумают мои подчинённые и наблюдавшие из окна дочки, я подхватил Рыжую на руки и понёс.

Так было проще. Уже привычный вес. Знакомый запах липы и чего-то ещё. Руки, крепко обнимающие за шею. Золотистые волосы, в которые хотелось зарыться носом…

— Он ведь быстро умер. Правда? — уже возле самого крыльца заговорила Алиса.

— Да. — Я смолчал о том, что чаще всего выбросившиеся из окна ещё некоторое время живут, чувствуют боль в разорванных органах и сломанных конечностях, захлёбываются собственной кровью.

— Я знаю, что ты их найдёшь.

Она прижалась ко мне сильнее. Хрупкая, доверчивая, такая чистая, несмотря на грязь, которая её окружала, что не хотелось выпускать из рук. Так бы и держал. Чувствовал бы, как успокаивается. Ждал бы первой смущённой улыбки.

Кажется, с этим заказом я всё же заработал сдвиг по фазе.

— Я так ненавижу этого человека. — Алиса даже не смогла произнести фамилию мужа. — Не знала, что можно так ненавидеть.

Нужно было открыть дверь и отправить её к малявкам. Срочно! Но я всё не мог.

— Это правильное чувство. Иногда нужно разрешить себе ненавидеть. Скрытая ненависть может выжечь всё изнутри, а та, которую признаёшь, только помогает. Даёт силы.

— А любить и ненавидеть одновременно можно?

Такой странный вопрос могла задать только эта девчонка. Зря я всё же не отправил её в дом. Нужно было заканчивать с душеспасительной беседой и заниматься делом.

Многое зря…

— Одного и того же — нельзя. — Больше не тратя времени, развернул Рыжую ко входу и опустил ручку.