Отчаянный холостяк - Сабрина Джеффрис

Странно, но его версия, объясняющая необходимость отправки за покупками вместе с ними, оказалась полезной. Ему на самом деле требовалась шляпа, а дамы были рады помочь ему ее подобрать. В результате он нашел красивый цилиндр из бобрового фетра, который сможет носить с гражданской одеждой – когда он не в военной форме… и не в старой одежде, в которой выполняет свои егерские обязанности. Новый цилиндр определенно выглядел лучше, чем его старая шляпа из кроличьего фетра.

Более того, Гвин настояла на том, чтобы записать эту покупку на счет Торнстока. Ее мать в это время рассматривала соломенные женские шляпки.

– Если бы тебя не нанял Торн, тебе вообще не пришлось бы выдумывать объяснения для этого похода по магазинам вместе с нами, – тихо сказала Гвин. – Пусть платит. Он вполне может себе это позволить.

– Ты просто хочешь ему хоть как-то отомстить, тратя его деньги.

У нее в глазах заплясали веселые огоньки.

– И это тоже, – признала Гвин.

– Хорошо, – кивнул Джошуа. – Но я скажу ему, чтобы вычел эту сумму из моего гонорара.

Гвин фыркнула.

– Как с тобой скучно! Ты умеешь высосать веселье из любой ситуации, из всего, чем можно наслаждаться.

– Могу напомнить про вчерашний вечер – про то, что высосал, и про удовольствие, которого тебя не лишил. Совсем наоборот.

Ее щечки тут же очаровательно порозовели, а Джошуа пожалел, что не имеет права целовать ее посередине шляпного магазина.

Проклятье. Лучше об этом не думать.

Следующим магазином, в который они отправились, был магазин перчаток.

– Посмотрю, есть ли у них перчатки для дам, занимающихся стрельбой из лука, – объявила Гвин. – Тебе самому нужно купить перчатки получше, Джошуа. Те, которые были на тебе несколько дней назад, показались мне изношенными.

Он кивнул и отправился к прилавку с мужскими перчатками, притворился, что рассматривает выложенный там товар, а сам украдкой наблюдал за Гвин. Она казалась возбужденной и то и дело поглядывала на часы на стене.

Тетя Лидия объявила, что отправляется в магазин на другой стороне улицы, чтобы посмотреть новые часы для Торна. Казалось, что Гвин испытала от этого облегчение, а Джошуа стал еще внимательнее наблюдать за ней. Но украдкой. Если Гвин ждала записку от Мэлета или, еще хуже, его самого, Джошуа хотел, чтобы ее план сработал, а он сам смог бы взять Мэлета с поличным.

Он только что закончил расплачиваться за перчатки рыжевато-коричневого цвета, когда заметил, как Гвин украдкой оставляет шаль на спинке стула, стоявшего в углу. Там продавец ее точно не сразу заметит.

Джошуа был уверен, что Гвин сделала это не случайно. Это был какой-то сигнал? Если так, Джошуа не мог догадаться о его значении. Когда Гвин объявила, что готова идти, и даже не попыталась забрать шаль, Джошуа понял, что это точно что-то означает. Но посчитал, что лучше пока помолчать и посмотреть, что будет дальше.

Джошуа поблагодарил продавца и сунул новые перчатки в карман пальто. Затем они с Гвин вышли на улицу и увидели, что мать Гвин ждет их вместе с лакеем. Они вчетвером прошли уже половину квартала, когда Гвин внезапно воскликнула:

– О, мама, давайте съедим по мороженому в «Гюнтерс». Вон это кафе.

– Мороженое, моя дорогая? В самом деле? Мне кажется, что для мороженого еще немного прохладно, разве нет?

– Глупости, – ответила Гвин. – Я слышала, что у них появилось новое с сиропом из бузины. А я знаю, как ты любишь вино из черной бузины, мама.

– Ну, раз ты это вспомнила… – сказала мать.

Но как только они оказались в кафе «Гюнтерс», Гвин воскликнула:

– Ой, я забыла шаль в магазине, где мы покупали перчатки. Сейчас сбегаю за ней, а вы пока заказывайте мороженое. И на меня обязательно закажите.

Она уже развернулась, чтобы уйти, но Джошуа оказался рядом с ней.

– Я пойду с тобой.

– Пожалуйста, не надо, – прошептала Гвин. – Мне нужно купить подарок маме на день рождения. Я присмотрела очаровательную пару перчаток из серой замши. Она вполне может их носить оставшийся период полутраура[25]. Но мне нужно, чтобы ты ее занял на это время и она не знала, чем занята я.

– Хорошо, – кивнул Джошуа, наблюдая за тем, как она отреагирует.

Казалось, что Гвин испытала невероятное облегчение, и это подтвердило его догадку: это уловка, связанная с запиской, отправленной Мэлету, а не днем рождения мамы. Джошуа позволил Гвин уйти и дал ей время добраться до магазина, где продавали перчатки. Затем он вышел из кафе и осмотрел улицу. Он оказался там как раз вовремя, чтобы увидеть, как Гвин проскочила мимо магазина перчаток и исчезла.

Джошуа поспешил к магазину перчаток – так быстро, как только мог идти, и услышал голоса из небольшого переулка рядом с магазином. Говорили на повышенных тонах. Он остановился на улице, у самого конца этого переулка, и спрятался, чтобы подслушать разговор. Гвин определенно спорила с Мэлетом. Джошуа узнал голос этого ублюдка, он же слышал его раньше. А от услышанного на этот раз у него холодок пробежал по коже.

– Ты просил пятьдесят фунтов стерлингов, Лайонел, – сказала Гвин.

Лайонел? Она называет Мэлета по имени? Проклятье! Она точно была знакома с этим типом до их недавней встречи! И почему это она собирается давать деньги этому негодяю?

– Затем ты удвоил сумму, так что я принесла тебе сто фунтов, – продолжала Гвин. – А теперь ты хочешь еще больше? Ты знаешь, на что мне пришлось пойти, чтобы получить эти деньги для тебя? Сколько мне пришлось врать, какие уловки придумывать? Организовать все это было не так-то просто!

– И кому тебе пришлось врать, дорогая Гвин? – спросил Мэлет, явно ухмыляясь, судя по его тону. – Этому калеке Вулфу?

Джошуа чуть не прокусил язык, стараясь сдержать ярость.

– Не называй его так! – закричала Гвин.

– А, значит, ты трепетно относишься к этому тупому и нескладному майору?

– Что ты несешь? – спросила Гвин и, судя по голосу, была в отчаянии.

– Интересно, а он знает, какие у тебя сладкие губы и какие мягкие сиськи? Интересно, а сколько ты заплатишь за то, чтобы он не узнал о…

– Это не имеет к нему никакого отношения! – Ее тон стал жестким. – Я заплатила тебе все, что собиралась. А теперь иди рассказывать всему миру все, что пожелаешь.

Шантаж? Гвин платит Мэлету за молчание? Но о чем речь?