Весеннее чудо для мажора - Юлия Гауф

будет в химчистке отстирывать, а это только начало.

— Двигайся, — протолкнул пальцы глубже в меня.

Подала бедрами им навстречу. В теле мелкая дрожь, она внутри меня. Андрей помнит, что нужно моему телу, как мне нравится, где именно лучше массировать, растягивать… как приготовить меня к дальнейшему.

Но я уже готова. Давно готова.

— Ты обещал без прелюдий, Булатов. Доставай уже свой член!

Я думала, Андрей продолжит надо мной издеваться, станет действовать медленнее, но… буквально за секунду пальцы из меня исчезли, и их место занял твердый, горячий член.

На полную длину вошел. Резко. Не была бы я такой влажной, заорала бы от боли. А сейчас… сейчас я настолько горю, возбуждение языками пламени танцует во всем теле, и я только всхлипнула от жесткого проникновения.

И от приятной, такой нужной наполненности.

— Резинок нет, Лиз. Я аккуратно, — пообещал Андрей.

Хотела возмутиться — помню я эти обещания Андрея, которые он не особо выполнял. По поводу аккуратности. Кончать он эгоистично любил в меня, но всегда уверял, что нечаянно это, и больше не повторится.

— Ты… — начала я, но Андрей прервал меня.

Пальцы, что еще пару секунд назад были во мне, оказались у меня во рту. На них влага, мой вкус, и это так… так чертовски порочно, что я не смогла прикусить их, как хотела. Сжала их во рту, и начала жадно облизывать под голодным, абсолютно маньячным взглядом Андрея.

У него буквально крышу сорвало. И я успела поймать ускользающим от похоти сознанием — и в этот раз он не будет аккуратным, кончит в меня.

А затем вообще все мысли исчезли. Осталась лишь чувственность, яркие, животные ощущения.

Движения.

Быстрые. Андрей снизу, но руководит, как всегда, он. Подбивает меня членом, подкидывает на бедрах, и тут же опускает, надавливая рукой на бедра. Движения сразу быстрые, рваные, я будто на отбойный молоток насажена.

На охренительно классный отбойный молоток.

Чувствую каждый сантиметр желанной длины, вторгающейся в мою влажную плоть. Каждую венку. И легкий изгиб у головки, по которому я просто с ума схожу.

— Моя горячая девочка… трахать тебя, и трахать, — хрипло прошептал Андрей, подкидывая меня на бедрах. — Ты для этого и создана. Чтобы я тебя трахал.

Прикусила его пальцы почти до крови, и Андрей убрал руку от моего рта, вернув ее на талию.

— А я думала, что создана для любви, — простонала я, и изо всех сил сжала его член внутри.

Андрей прикрыл глаза, прорычал нечто невнятное, и буквально осатанел. Стал грубее, до синяков, до сладкой боли сжал мои бедра ладонями, и началось безумие.

Игры закончились, не успев начаться.

— Я трахаю тебя. И люблю, — Андрей прогнул меня в пояснице, и впился болезненным, мокрым поцелуем в мою грудь.

Движения стали еще быстрее. Жестче. Он буквально прошивает меня снизу, кажется, что на всю длину, и все тело отныне — эрогенная зона. В салоне слышно наше хриплое дыхание, влажные, пошлые шлепки, и мои стоны.

Они превратились в крики. Внутри будто плотоядный цветок разрастается — жадный и голодный, приносящий боль, нетерпение и дикое удовольствие на грани потери сознания. Я очень хочу кончить. Я дрожу. Насаживаюсь на таранящий меня член, и кричу, всхлипываю, подставляюсь губам Андрея.

Мы оба мокрые от пота. Пахнет сексом. И мы оба на грани.

Андрей хрипит, насаживает меня эгоистично, грубовато. Долбит, мучимый тем же желанием, что и я — достичь пика. Мое тело пронзает ток, по венам жидкий огонь льется, все больше концентрируя жар внизу живота, и я то ли оживаю, то ли умираю.

А затем кричу от экстаза, от эйфории, переполнившей меня, превратившей каждый миллиметр тела в оголенный нерв наслаждения. Сокращаюсь вокруг продолжившего насаживать меня члена, и Андрей тоже достигает пика, сдавленно стонет, и совершает последние, наиболее глубокие движения.

А затем замирает во мне.

Дышит хрипло, очень шумно. Он мокрый от пота.

— Опять в меня, Андрей, — прошептала утомленно и счастливо. — Не держишь ты слово.

Слизнула соленые капельки пота с его шеи. Двигаться не хочется, вставать с него тоже, как и выпускать из себя.

— Только в этом не держу слово. Прости, кудрявая, снова облажался. Но, может, и к лучшему. Давай мелкого заведем?

— Я еще кольцо от тебя не получила, одни обещания. Так что никаких мелких, — потерлась об его колючий подбородок щекой.

— Я исправлюсь. Давай, поднимай свою аппетитную попку с меня, и быстро домой. Я хочу продолжения, — он шлепнул меня по влажной от пота ягодице.

Глава 19

В дом мы не вошли, а ввалились. Целуясь и, почему-то, смеясь, как ненормальные.

— Булка, блин, изыди, — рявкнул Андрей, — отпихивая радостную, встречающую нас псину.

— Не рычи на мою Булку, — я толкнула Булатова локтем в торс.

— Булка уже твоя? Спелись? — Андрей взвалил меня на плечо, и понес в комнату.

— Так ведь всё твоё теперь моё, не так ли? — мне снова стало смешно.

Я будто пьяная, или даже хуже — словно покурила чего-то веселящего и запрещенного.

— Вот и заводи после такого невесту, — Андрей бросил меня на кровать, и взялся за мои джинсы. — Последнего можно лишиться.

— В смысле «заводи»? Я тебе что, собака? — пихнула его ногой в грудь, играя с ним.

Андрей поймал мою ступню, и поднес к губам.

— Булка послушнее тебя, — прошептал он, и прикусил мой мизинец.

А затем и лизнул, заставляя меня сдавленно стонать.

— И кто же тебе дороже?

Голос у меня дрожит. Андрей может меня возбудить даже невинными ласками ступней. Да он даже просто взглянуть на меня может особенно — пьяным, дымным взглядом, и я уже готова.

— Так кто, Булатов? Если бы мы с Булкой тонули, кого бы ты посадил в лодку?

— Я бы уплыл один, — хохотнул парень, наваливаясь на меня. — В светлое будущее без твоей стервозности и чокнутой собаки. Прости, родная. Но я бы честно вас оплакал… дня два бы грустил.

— Мерзавец! — ударила его по плечам, собрала ткань его футболки, и рванула наверх. — Ну и какой ты после этого жених?

— Я бы уступил свое место в лодке тебе, дурочка. Если бы ты была с животиком, в котором был бы мой мелкий. Сам бы прыгнул в воду.

Андрей отстранился от