Девочки с большой дороги - Марина Серова

— У вас там большая шишка. Может, сотрясение…

— А где эти? — Анатолий Степанович, видимо, старался вспомнить, что произошло до того, как его ударили.

— Один под деревом валяется. Я его вырубила, он без сознания. А другой сбежал.

— А где мы?

Я неопределенно повела плечами:

— Точно не знаю. В каком-то лесу… Нас собирались утопить в реке, предварительно взорвав в машине. Нужно как-то отсюда выбираться и вызывать милицию. Теперь-то мы точно знаем, кто убил Ожигина и покушался на вас и вашу семью. Посидите пока, а я попытаюсь позвонить.

Сказав это, я принялась искать свой сотовый. Как назло, его нигде не было: судя по всему, чтоб добро зря не пропадало, ребятки изъяли его у меня для собственных нужд. Поняв это, я негромко выругалась и направилась к поверженному мной косоглазому, решив проверить, не у него ли мой телефон. Я точно помнила, что он куда-то звонил, прежде чем броситься бежать. А значит, у нас еще остался шанс связаться с городом.

Я присела и тщательно ощупала карманы поверженного бандита. Телефон попался сразу — как оказалось, он висел на поясе. Трубка была не моей, однако это не служило поводом для отчаяния: главное, что она работала! Я набрала номер. Вскоре мне ответили. Услышав грубый мужской голос, я принялась поспешно объяснять, куда нужно приехать и почему. Оператор выслушал меня, не перебивая, а затем произнес:

— Маховка — это другой район, позвоните в ближайший от вас милицейский участок.

После этого трубку повесили. Я едва не зарычала от злости, но быстро успокоилась, поняв, что не права. Ведь могла же догадаться, что, пока из Тарасова доберутся сюда, наступит другой день…

Но, к сожалению, местную, оренбургскую или же маховскую, милицию я могла вызвать только через код города.

— Вы знаете телефонный код Оренбурга? — спросила я у Зубченко.

— Откуда? — разочарованно протянул он.

— Похоже, придется выбираться отсюда самостоятельно, — сообщила я Зубченко не слишком приятную новость. — Я не знаю, как дозвониться до местного отделения милиции. А вызывать оперов из Тарасова глупо. Да они и не поедут… Так что не выходите из машины. Сейчас я покрепче свяжу того малого, и мы двинемся в путь.

Прихватив куски той самой веревки, которой меня связывали бандиты, я направилась к поверженному мною маховцу. Тот как раз начал приходить в себя, так что мне пришлось поторопиться. Затем я заставила его подняться и потащила за собой к машине.

— Куда вы меня? — угрюмо спросил мужичонка.

— Еще не придумали. А пока будешь показывать дорогу: раз вы сюда нас завезли, значит, знаете, как отсюда выбраться.

— Я не знаю, не я за рулем сидел.

— Лучше, если будешь знать, — предупредила я.

Затем я затолкала его на заднее сиденье, а сама села за руль. Мотор завелся легко, но, когда я надавила на газ, мой «Фольксваген» как-то странно затрясся… Через некоторое время мне пришлось заглушить двигатель. Я поспешно вылезла из машины, не понимая, что могло случиться. Все мои последующие действия сопровождались яростной бранью, весьма удивившей Анатолия Степановича.

— Что случилось?

— Они проткнули заднее колесо, — пнув очередной раз ногой по машине, откликнулась я. — Кретины!

Задержанный молча пыхтел себе под нос, предпочитая делать вид, что меня не слышит, и уж тем более не рискуя напоминать о себе. Он наверняка опасался, что я вымещу на нем злобу за испорченное колесо.

— Ну и что же будем делать? — тихо поинтересовался Зубченко.

— Очевидно, ставить запаску. Если ее не стащили, — буркнула я, отправившись к багажнику.

Открыв его, я увидела новенькое колесо. Достав запаску, уже собралась начать замену, но тут до меня дошло, что могу проколоть и ее, ведь ехать придется опять через лес, не разбирая дороги. Лучше уж потерпеть тряску, чем совсем лишиться машины. Убрав колесо обратно, я захлопнула багажник и, запрыгнув на водительское сиденье, завела машину. Анатолий Степанович удивленно глазел на меня.

— Держитесь, — предупредила я, трогаясь с места. — Немного потрясет.

Трясло нас не «немного», а очень даже порядочно. Я сама, не говоря уж про остальных пассажиров, несколько раз больно ударилась головой о потолок и дверцу, но поделать с этим ничего было нельзя. Не знаю, сколько времени мы ехали через лес. Постепенно стало темнеть. В лесу это происходит гораздо раньше, чем на открытой местности, да и темнота значительно гуще и непрогляднее. Зубченко начал волноваться, боясь, как бы мы окончательно не заблудились и не сбились с пути. Он понимал, что в противном случае придется ночевать в лесу, а у нас с собой нет ни еды, ни одеял. Да и количество бензина, как заметила я по данным на приборах, приближалось к нулевой отметке.

— Куда вы нас завезли? — ерзая на сиденье, бурчал Анатолий Степанович, то и дело оборачиваясь назад и поглядывая на связанного мужичка. — Сколько еще ехать? В какую сторону?

— Не знаю я, — пробурчал пленник.

Зубченко неожиданно резко повернулся и с размаху заехал мужику кулаком по лицу. Затем схватился за собственный кулак, видимо, никак не ожидая, что соприкосновение с чужим лицом окажется столь болезненным. Когда наплыв боли утих, он гневно сверкнул глазами и требовательно спросил:

— Ну что, теперь припомнил?

Я удивленно приподняла брови вверх, никак не ожидая такого поведения от своего клиента. Он удивлял меня все больше и больше. Вот до чего, оказывается, может довести человека людская злоба…

— Нет, — зло прошипел мужик.

Но Анатолия Степановича такой ответ явно не удовлетворил. Каким-то глухим и тяжелым голосом он спросил:

— Еще раз повторить вопрос или лучше еще раз освежить твою память?

— Прямо, — вяло буркнул мужик.

— Ну вот, теперь лучше, — похвалил его Зубченко, а затем предупредил: — Если соврал, до отделения ты живым не доедешь.

— Откуда в вас столько злобы? — удивленно поинтересовалась я. — Когда мы с вами познакомились, вы напоминали затравленного, перепуганного до смерти зверька. А теперь вы почти что хищник, бросающийся на жертву. Такие перемены в столь короткий срок…

— Я и сам от себя не ожидал, — честно признался мужчина. — Но видимо, теперь во мне проснулись те качества, которые доселе были просто не востребованы. Я даже чувствую себя другим человеком.

— Если так и дальше пойдет, у вас отпадет надобность в телохранителе, — пошутила я.

Зубченко смущенно улыбнулся, затем тяжко вздохнул и уставился за окно. Я продолжала таранить своей машиной высоченную траву, растущую впереди. Неожиданно невдалеке что-то блеснуло. Я проследила взглядом за огоньком и догадалась, что недалеко проходит трасса и по ней только что промчался какой-то автомобиль. От радости, что мы наконец выбрались из леса, я едва не подпрыгнула на сиденье. Но, вспомнив про многочисленные шишки на голове, предпочла сдержать свой порыв.