Вкус свинца - Марис Берзиньш

О РОДИНЕ

Валдис Лукс и Юлий Вана

Пробил,

товарищи, час —

смело

сомкните строй!

Солнце ведет нас в бой!

Родина

вызвала нас!

Слышите, с песней идут

армии Красной полки!

Чтоб от советских границ в страхе бежали враги.

Пробил,

товарищи, час —

смело

сомкните строй!

Советская Родина и Сталин родной

вызвали нас!

«Циня» («Борьба»), № 149, 22.06.1941

Оживление на семейных садовых участках (фрагмент)

На семейных садовых участках вокруг Риги царит большое оживление. Усердные огородники высаживают капусту, брюкву, помидоры, расчищают дорожки, занимаются прополкой.

На садовых участках товарищества Лапеню работают даже по утрам в воскресенье. […]

По территории колонии проходит сточная канава, которую прочистили самые сознательные огородники. Но есть такие граждане, которые сваливают в эту канаву различные отходы. Подобные действия недопустимы.

[…] Рижское городское коммунальное хозяйство построило небольшой домик, на обустройство которого выделено еще 8000 рублей. Здесь будет оборудован красный уголок, комната отдыха и читальня. На некоторых огородах нет таких домиков. Во время дождя огородникам негде укрыться. И негде сложить инструменты.

Не может ли городское коммунальное хозяйство оказать им помощь для приобретения материалов и строительства таких садовых домиков?

И. Сниедзе «Циня» («Борьба»), № 150, 23.06.1941

Наращивают темпы работ

В последние дни на фабриках и других предприятиях неуклонно растет трудовой подъем. Обеспечивая тыл героической Красной армии дисциплинированным и непрерывным производством, передовики труда с каждым днем все больше перевыполняют свои нормы. Работник Латвийской лесопилки Милгрависа т. Плугис, изготавливая доски для полов пчелиных ульев, уже несколько недель назад перевыполнил дневную норму на 50 проц.

После начала войны т. Плугис еще больше увеличил темп работы, превышая норму на 100 проц. «Буду стараться еще больше перевыполнить норму, чтобы доказать, что напрасно немецкие фашисты пытаются дезорганизовать тыл Красной армии и нашу промышленность,» говорит т. Плугис. И другой работник лесопильни т. Я.Палманис выполняет дневную норму примерно на 115 проц. Производительность труда остальных работников лесопилки тоже растет день ото дня.

«Дарбс» («Труд»), № 175, 27.06.1941

Патриотизм женщин Советской Латвии

На Рижские юридические курсы, проходящие в помещениях комитета Красного креста Пролетарского района города Риги, пришли 24 слушательницы. Молодые патриотки всеми силами желают помочь Красной армии одержать быструю победу над врагом. Активистка санитарного кружка Анна Гербе рассказала им, что требуются люди для санитарной службы.

Приехавшие на курсы собрались со всей Латвии. Дочь крестьянина Мирдза Дундуре из Алшвангской волости, домработница Берта Бриндже из Валмиерского округа, упаковщица фабрики 17 июня Герта Баска, Лидия Амите и их подруги выразили свое желание стать санитарками Красного креста. И уже через несколько минут они прослушали лекцию об оказании первой помощи раненым.

Кружки санитаров организуют во всех районах Риги. Многие члены этих кружков просят записать их еще и в доноры крови — два кружка в Пролетарском районе записались полными составами.

— Это наш долг перед родиной, — говорит дежурная по кружку Лидия Амите, — быть там, где больше всего нужна наша помощь. Мыс радостью отправимся на фронт, чтобы помогать солдатам — героическим защитникам нашей любимой родины, борцам с кровавым фашизмом. (ЛТА)

«Циня» («Борьба»), № 154, 27.06.1941

НЕ ЗАБУДЬТЕ ЗАСТРАХОВАТЬ ДОМАШНЕЕ ИМУЩЕСТВО

от пожара и других стихийных бедствий

Для заключения договора страхования вызывайте агента к себе домой.

Агенты работают во всех городах и деревнях.

Управление Государственного страхования ЛССР в Риге, Телефон 33240

«Дарбс» («Труд»), № 173, 25.06.1941

Воскресным утром выйдя во двор, замечаю Колю и соседского хозяина, стоящего за забором. О чем они говорят, не слышно, зато видно, как вовсю руками размахивают. Выглядят взволнованными. Качают головами, словно не могут договориться о чем-то, а потом озабоченно смотрят друг на друга — ничего не понимаю. Наконец, они прощаются, и Коля идет к дому.

— Ну, Матис, держись. Началась война! Сегодня немцы перешли русскую границу.

Хоть и болтали вокруг всякое, тем не менее новость шибанула так неожиданно, что внутри все онемело. В изумлении даже не нахожу, что ответить Николаю. А его лицо то дрожит в нервной улыбке, то покрывается глубокими складками. Он в задумчивости покусывает верхнюю губу, пока не понимает, что сейчас может помочь папироса.

— Как ты думаешь — это хорошо или плохо?

— Не знаю… кто его… может получиться лучше, чем теперь. Не придется больше прятаться.

— Они уже в Латвии?

— Хм… возможно, если напали с моря. Тогда, наверно, уже в порту.

— Как все меняется…

— Да…

Пока рассуждаем и предполагаем, часовая стрелка минует одиннадцать, последний момент, чтобы я еще успел к Этельсону в условленное время.

— Ну, я пошел.

— Если надо, значит — надо, но будь осторожен. Когда обратно?

— Не знаю. Домой нужно заскочить. Нельзя так надолго оставлять без присмотра.

— Но не задерживайся. Тут все-таки безопаснее.

Пройдя через Эбельмуйжу, выхожу на улицу Залениеку. Выглядит спокойно. Воскресные возгласы из дворов, соседи, по двое, по трое и больше, стоят у калиток, заборов или просто на обочине. Все возбуждены, перебивают друг друга, иногда слышен громкий голос, но в основном они говорят приглушенно — еще побаиваются открыто радоваться.

— Слыхал? — раскрасневшийся мужик нетерпеливо топчется на пороге дома. Он напоминает большого ребенка, который не может дождаться, когда же на арене цирка появятся слоны или другие животные. Кажется, он хочет сказать мне что-то большее, к примеру: «Наконец красные получат по заднице» или «Ну, теперь мы этим вшивым покажем», — но, видя незнакомца, в последний момент осекается и только произносит:

— Война началась.

— Да. Знаю, — я ускоряю шаг.

В условленное время Рудиса возле лавки нет. Заходить не тянет, ведь придется говорить о начале войны, а никто ничего путного не скажет. В конце практически каждой фразы — знак вопроса.

Полчаса с приличным хвостиком болтаюсь неподалеку, однако, друга не видать. Гашу папиросу и иду в магазин — звонить. Ну, если и сейчас не откликнется, тогда не знаю…

— Эй, приятель, ты уже… — очевидно, что Этельсон тоже собирается сообщить мне о грандиозном событии.

— Я уже знаю.

— Ну, да, все уже знают…

— Меня никто не спрашивал?

— Было! — лавочник открывает тетрадку и водит пальцем по странице. — Да. Твой друг просил передать — сегодня его не будет и чтобы ты ему позвонил, — Этельсон подвигает мне телефонный аппарат.

Какого лешего я ждал, как дурак, и не