Наваждение - Барбара Гауди

Рон встал и вышел в коридор. Молчание. Он подошел к ее двери.

Дженни сидела перед кукольным домом. Не оборачиваясь, она спросила:

— Хочешь поиграть?

Он переступил порог.

— Ты можешь быть отцом, — предложила она.

— У твоего дома крыша из настоящих кедровых дощечек, — произнес он, подойдя поближе. Он уже раньше обратил на это внимание.

— Знаю. — Дженни приподнялась и встала на коленки. — Здесь все настоящее. И камин сложен из настоящих кирпичей. Они специально для этого такие маленькие кирпичики делают. А если сделать вот так… — Девочка нажала кнопочку на камине. — Смотри! Огонь!

Огонь, конечно, был ненастоящий, но все-таки… Рон поставил скакуна на пол и заглянул внутрь. Никакой проводки видно не было.

— Ну, ладно, — сказала Дженни очень серьезно, — теперь смотри сюда. — Она щелкнула выключателем на плите, и конфорки озарились алым цветом. — А в холодильнике полно еды. — Она открыла дверцу. — Здесь есть кетчуп, молоко, сок, кусок мяса — в общем, все, что едят люди.

Протянув руку в столовую — при этом она слегка задела Рона, — Дженни включила люстру.

— Видишь, все работает, — бросила она.

Потом она коснулась кресла-качалки, в котором сидела кукла-старушка. Кресло так нагнулось, что кукла чуть из него не выпала.

Дженни что-то взяла и вложила ему в руку. Это оказалась крохотная обезьянка, девочка вытащила ее из кучи миниатюрных мягких игрушек, наваленных на игрушечную кровать.

— Моя мама говорила, что твоя мама собирала плюшевых обезьянок, — сообщила она.

Обезьянка оказалась точной копией любимой маминой игрушки, вплоть до оранжевых пальчиков и красной курточки с шапочкой.

— Твоя мама была вертопрахом, — вдруг выпалила девочка.

— Нет, не была, — злобно ответил он. Где, интересно, она могла услышать такое странное слово?

Дженни выглядела озадаченной.

— А что значит вертопрах? — спросила она.

— Мне нужно доделать уроки, — пробормотал Рон, положил шимпанзе на место и встал, но Дженни вдруг воскликнула:

— Эй! — И взяла в руки его скакуна. — Я его даже не заметила! Как его зовут?

— Миднайт.

— А мне кажется, его надо было бы назвать Мисти. — Она взяла из домика куклу-мужчину и бросила ее Рону. — Посади его на Мисти. Он будет приходящим отцом.

Рон не посмел ей отказать. Раздвинув кукле ноги, он посадил «приходящего отца» в седло. Колени у куклы не сгибались, поэтому ему пришлось наклонить ее вперед так, чтобы руки прижимались к шее коня — в позе жокея. Дженни вынула из кухни домика куклу-женщину.

— Ой, Фил, — с неестественной наигранностью сказала она, — ты же обещал скосить траву на лужайке.

Рон ждал. Этот мужчина на коне выглядел маленьким и жалким, хотя на кукольном лице застыла счастливая улыбка. У него были волнистые каштановые волосы, одет он был в синие джинсы и рубашку в синюю и зеленую клетку.

— Он должен ответить, — теперь уже своим голосом сказала Дженни.

— Я скачу на коне, — пробурчал Рон.

— Хорошо, дорогой. Скорее возвращайся.

Рон переставил коня в дальний конец ковра.

— Ладно, — сказала Дженни. — Там его и оставь. Теперь ты будешь постоянным отцом.

Она сунула ему блондинистого мужчину в купальном халате цвета морской волны с зажатой в зубах трубкой. На губах «постоянного отца» играла сонная улыбка, веки слегка опухли, будто со сна.

— А другой не сойдет? — спросил Рон. Ему не нравилось, как кукла улыбается.

— Не глупи. — Дженни указала в сторону спальни. — Ладно, клади его на кровать. Включи эту лампочку.

Рон сделал, что она сказала. Дженни выключила свет на первом этаже и прыжками подвела свою куклу к лестнице. У двери она остановила ее и произнесла неестественным голосом:

— Сколько раз я тебе говорила не курить в постели?

Рон попытался вынуть кукле трубку изо рта.

— Она не вынимается, — резко бросила Дженни, потом положила свою куклу в кровать. — Ох, дорогой, — томно простонала она и прижала ее к кукле Рона. — Держи его там! — потребовала она, потому что Рон попытался убрать руку из домика. — Ты вот так должен его держать, — сказала девочка. — Они занимаются сексом!

Рон сел на корточки. Впервые с того момента, как он вошел в комнату, ему стало немного неловко из-за близости к Дженни.

— Давай шевелись! — чуть повысила голос она. Лицо ее стало заливаться краской.

Когда он снова сунул в домик руку и взялся за куклу-мужчину, во рту у него пересохло. Но делать ничего не пришлось — Дженни сама дергала куклу вверх и вниз и при этом постанывала.

— Эй, дружок!

Это снизу позвал его отец. Рон вскочил и выбежал в коридор.

— Что? — В руке он все еще держал кукольного мужчину.

— Началась твоя передача о диких животных!

— Я делаю уроки!

— Это я тебе так сказал, чтоб ты знал!

Рон вернулся в комнату и бросил куклу на ковер. На лице Дженни не было и тени того панического волнения, от которого, как ему казалось, его собственную физиономию перекосило. Девочка выглядела лишь слегка раздраженной, когда перенесла женщину из кровати в детскую.

— Пока, — сказал он.

Дженни ему не ответила.

За завтраком она, как всегда, молчала — гордая и неприступная. Его очень удивило, что она вела себя так, будто ничего не случилось; он даже стал больше уважать ее за это. Когда все ушли, он зашел к ней в комнату. Кукольные мужчины валялись там, где он их оставил: один так и сидел на коне, второй лежал рядом на полу. Кукла-женщина стояла рядом с холодильником, изящная головка была повернута назад. Он взял ее в одну руку, а в другую — «постоянного отца» и потер их друг о друга. Ничего не случилось. Тогда он повернул кукле-женщине голову и снова сделал то же самое, на этот раз приговаривая:

— Они занимаются сексом.

При этом он снова почувствовал некоторое волнение, но, сравнив его с чувством, которое испытал вчера вечером, даже расстроился. Чтобы снова ощутить его, решил он, нужна Дженни. Без нее куклы оставались лишь куклами.

В тот вечер он остался в своей комнате и начал собирать там новую модель самолета. Дженни бубнила что-то у себя, но он подавил в себе искушение пойти посмотреть, что она там делает. Он решил, что у Дженни хватит мозгов никому не рассказывать о «занятии сексом», хоть его это особенно не волновало. Больше всего он боялся, что папа узнает о его игре в куклы. Если Дженни не выдержит ожидания и сама придет к нему, он скажет, что занят.

— Ты что, не видишь, что я занят? — тихонько говорил он себе с разными интонациями, будто выбирая, какая из них более уместна.