Блокада Ленинграда. Дневники 1941-1944 годов - Коллектив авторов

плачь. Ног уже не чувствуешь, а тут жди. Наконец нас повели. Вошли во двор и побежали – хоть чуть согреться. Вошли в третий этаж в коридор. Помещение было нетопленое. Окна открыты, но все лучше, чем на улице. Лейтенант велел положить чемоданчики и пошел узнавать насчет завтрака. Ноги чуть отошли. Около часа прождали. Повели на завтрак в столовую, которая находилась в соседнем здании.

На завтрак дали 35 г сахара за прошедший день. Потом уже за текущий день 35 г сахара и чай сколько хочешь. Хлеба дали 300 г на весь день. Позавтракав, опять пришли в холодное помещение. Потом разбрелись по зданию. Зашли в столовую вольнонаемных. Здесь было тепло, и здесь находился до обеда. В киоске купил кой-какие книги. В два часа пошли на обед. Ели суп и кашу.

Обед был не сытный. После обеда опять сидел в столовой. На ужин в восемь часов дали только суп. На третьем этаже включили паровое отопление и стало немного теплей. Наш третий класс поместили в маленькую комнатку, где и находимся. В комнате тепло, а как выйдешь в коридор – холодно. Настроение неважное. После ужина в 8 часов 30 минут было кино итало-германской студии «Не забывай меня». Как только пришел из кино, сразу лег спать. Ноги закоченели, сам тоже продрог, так как в зале не топили. Не знаю, как только и досидел до конца, ведь многие сбежали. Нам дали по два одеяла и по подушке. Я одно одеяло постелил на столе, а другим и пальто накрылся. К тому же еще теснота. Так что скоро согрелся и проспал до утра.

23 ноября.

Утром, уже 23, встали в половине восьмого и читали газету. Около девяти пошли на завтрак. Дали 300 г хлеба, 35 г сахара и чай. Позавтракав, стали заклеивать щели на окнах в двух комнатах и коридоре. В коридоре мороз. Ноги мерзнут, сами тоже. Немного поработали и часа за полтора до обеда ушли греться.

Начался сильный артобстрел. Снаряды рвались рядом. На обед пошли в два часа. Дали суп жидкий и гречневую кашу тоже жидкую. Хлеб я съел еще за завтраком. Потом опять клеили. Был у батальонного комиссара и зарегистрировался. Спрашивал кое-что о политике и другие нужные вопросы. Когда начался обстрел, кончили работать и больше не начинали. На ужин давали гороховый суп – ничего. Если таким будут кормить, то хорошо.

Сегодня прибыла новая партия в 67 человек. Ее тоже поместили в холодные комнаты. Из Кронштадта приехал начальник училища и 10 курсантов.

Сегодня не пошел в кино, так как эту картину уже видел раз. Первый класс переводят в другое помещение и берут от нас 12 одеял.

24 ноября.

«Подъем! – кричит дневальный. – Подъем!» Раздается скрип кроватей, и из-под одеял по всей комнате, как грибы, вырастают стриженые головы. Ребята нехотя вылезают из теплоты, потягиваются, убирают койки, идут мыться.

Я уже не спал часа два. Лежал и думал о разном. О своем прошедшем, когда учился в школе. Когда мы были радостны и беспечны. Ни о чем не думали. Как началась война, я был в группе самозащиты. Потом приехал в Ленинград. Все это мельком. Подумал о настоящем, и сердце заныло. Как там дома. Мама, братья сидят на 125 г хлеба, в столовой берут плохой суп из капусты раз или два в день, но вырезают 25 г крупы. Им хватит ненадолго крупяных талонов. Я-то здесь обеспечен, но как они. Подумал о будущем. Может быть, буду политруком во флоте. Это уже профессия на всю жизнь. Работать будет трудно. Учиться тоже трудно. Но надо преодолеть все трудности.

Тем временем все оделись, и кто читал книгу, кто стоял, кто сидел. Все ждали завтрак. Я взял книжку и начал читать. Чтение прервал крик старшины роты т. Иванова: «Выходи на улицу строиться!»

Я поднял воротник, завязал шарф и пошел строиться. Гуськом спустились с третьего этажа и вышли на улицу. Я пристроился.

– Становитесь подряд, – говорит старшина. Выходят курсанты, ищут свои классы. Но на улице холодно, и другие сердито кричат:

– Становись на левый фланг, какой тебе класс!

Понемногу все построились.

– Шагом марш, – раздалась команда, и мы вразнобой двинулись. По улицам тянулась вереница людей по два человека. Все в разном. Растянулись длинно, первые уже свернули за угол, а последние далеко еще на улице. Бодро, но кутаясь от мороза, подошли в дом, где работали, и опять на третий этаж. Поднявшись, разошлись кто куда. Я пошел в теплую комнату, где читали газету. На полу и на столах сидели. Жадно слушали последние известия, незаметно прошел час. Старшина смотрит на часы – 9 часов.

– Выходи строиться на завтрак.

Мы построились в коридоре.

Общая команда:

– Налево равняйсь, смирно! Слева по порядку рассчитайсь!

И голоса: один, два… пятьдесят один, пятьдесят два… – неполный. Старшина командует командирам классов:

– Проверить людей!

Те считают и докладывают:

– 1 – й класс – все, 2-й класс – все, и т. д. 7-й класс – все.

Старшина командует:

– Налево! – Все повернулись. – Шагом марш! – и мы идем на завтрак.

Перед входом в столовую всегда приходится ждать. Так же и сегодня подождали минут 10 и вошли. Заходя в столовую, все снимаем шапки и становимся каждый за стулом, ожидая команды. Старшина роты командует: «сесть!» Все садимся, двигая стульями. Расселись и взяли всякий по кружке.

– Ребята! – говорит один. – Смотрите! У меня кружка со звездой. – И показывает край кружки.

Раздают хлеб. На четыре человека – тарелка. Берем каждый по куску. Потом – сахар, тоже на четыре человека. Приносят чай, и все, обжигаясь, пьют его, кто с хлебом, кто с сахаром. Я всегда съедаю весь хлеб за чаем и на обед не остается.

Потом опять идем в помещение и выстраиваемся. Нам говорят, какую работу будем делать, и распорядок дня:

– Четвертый класс на уборку классов. Расставьте столы и стулья. Каждый класс на 30 человек.

Нас делят на группы, и мы работаем с перерывами до обеда. Потом обед. Дали суп, хороший. Потом гречневую кашу. Пообедав, опять до ужина работали. Почти всю работу кончили. Прибыла вторая партия в 57 человек.

Идем на ужин. Дали гороховый бульон. Потом четвертый класс подметал помещения и идем в казарму спать. Я еще долго пишу дневник. Потом раздеваюсь. Стелю пальто на голую койку. Его хватает только до половины. Ноги на голом железе. Накрываюсь одеялом с головой и стараюсь согреться.

Часто утром, пробуждаясь раньше подъема, я думаю. Вот мне еще 16 лет, а другим курсантам по