Мой неверный однолюб - Владимир Колычев

Алик дернул головой, распахнул глаза и вытаращился на него.

– И что это было?

– И еще будет, – кивнул Паша.

Чечня не научила его рукопашному бою. Не было у них в части такой дисциплины, не нарабатывали они удары. Но Чечня научила его драться и убивать. Дважды Паша сходился в рукопашном поединке, и проиграй он хотя бы раз, его бы здесь сейчас не было.

Алик поднялся, подергал себя за подбородок, скривился.

– Ты мне челюсть сломал.

– Ничего, крепче будет.

– Не понял.

– У меня крепче стала. После перелома. «Чехи» били, не разбили.

Паша внимательно наблюдал за Аликом, который мог ударить в любой момент.

– Ну да, «чехи», – кивнул Алик, с интересом глядя на него.

– Если бы у тебя перелом был, ты бы говорить не мог.

– Да, но я могу.

Алик подергал себя за подбородок, будто вправляя вывихнутую челюсть.

– И я могу.

– Ну да, – согласился Алик, понимая, что Паша имеет в виду.

В зал вошла Ирка с полотенцем на голове.

– Что тут в вас?

– Да так, глянуть хотел, как вы тут.

Алик покосился на Пашу, но ударить его не решился. Момент упущен, да и сестра могла устроить скандал.

– Хорошо у нас тут все.

– А я смотрю, ты худеешь, – Алик окинул ее взглядом с ног до головы.

– А чего нам, молодым и красивым?

– Костян тут спрашивал, что-то, говорит, не видно тебя.

Паша нахмурился, внутренне сжался как пружина. Понял, к чему Алик завел речь о своем дружке. Подлая у него душонка, хоть камень в огород, но кинет. Алик заметил напряжение в нем, насторожился. Как бы снова не схлопотать справа.

– Костяну большой привет, с маслом!

Ирка также всем видом предупреждала братца, требовала, чтобы он держал язык за зубами. Но если Алику попала вожжа под хвост, просить его о чем-то бесполезно. Паша ждал, когда его объявят лосем рогатым. Но Алик, как это ни странно, решил съехать с темы.

– У Костяна все нормально, дела идут. А как у твоего мужа дела? Дома сидит, груши околачивает? – усмехнулся он.

– Отпуск у него, после армии, – сказала Ирка.

– А дальше?

Паша молчал. Сколько раз он просил, чтобы Алик помог ему с хорошей работой, но тот лишь скалился в ответ. После армии Паша о таком содействии даже не заикался. Была у него идея открыть небольшой магазин в городе или кафе. Крутились бы с Иркой потихоньку, от нечего делать. Но идея эта зыбкая, такая же шаткая, как его семейное положение. Душа просилась на свободу, вопрос о разводе висел в воздухе. Правда, поднимался все выше, казалось, еще чуть-чуть – и дотянуться до него будет невозможно.

– А стариной тряхнем! Да, Паша? – взбудораженно улыбнулась Ирка. – Людей соберем, группу создадим. Аппаратура у нас есть… Репертуар свой нужен, такой, чтобы за душу брало. Найдем композитора, купим песню, денег ты дашь.

– Я? – Алик приложил руку к животу, собираясь засмеяться.

– Ну, не отца же просить. Он у нас пенсионер, делами управляешь ты.

Комбинатом рулил Алик, но свой пакет акций был и у Антона Васильевича. Весьма внушительный пакет, половина от которого могла отойти Ирке по наследству. И сейчас она фактически предъявляла свои права на часть от дохода. Много ей не нужно, но и на мелочь она не согласна. Именно это Ирка давала понять, глядя на брата.

– И семейными делами тоже, – кивнул Алик.

– К тебе и обращаюсь.

– Ну а к кому еще… Если музыканта выкупили, значит, и песню ему купить надо.

– Не надо, – качнул головой Паша.

Какая к черту музыка? Не в том он уже возрасте, чтобы верить в чудеса. Нет у него способностей, чтобы стать звездой, а раз так, то и пытаться не стоит.

– Почему не надо? – Ирка удивилась, но как-то не очень убедительно.

Она тоже не верила в Пашу, не видела в нем перспектив.

– Рыба не мясо, курица не птица.

– Но попробовать можно, – сказала Ирка.

– Потом жалеть будешь, – усмехнулся Алик, глядя на Пашу.

– Буду жалеть. И думать о том, что у меня был реальный шанс… Которого на самом деле нет.

– Тебя в плену сильно били? – спросил Алик.

– А что? – нахохлился Паша.

– Да, смотрю, мозги вправили.

– Били меня. И я бил. Четырнадцать «духов» на мне, понял? Двоих в рукопашке завалил. Не веришь? – Паша раскинул руки, как медведь перед нападением.

Он готов был сразиться с Аликом насмерть, и тот это понял, дал слабину. Алик пытался удержать лицо, но взгляд у него поплыл.

– Он у тебя не заразный? – попробовал он отшутиться.

– Нормальный! – Ирка торжествующе смотрела на брата.

– Нельзя ему тут без дела, совсем крыша съедет. Я тут салон бытовой техники открыть хотел, вроде как прибыльное дело. Попробуете? – Алик неуверенно смотрел на сестру.

И, возможно, надеялся, что Ирка откажется. Но не тут-то было.

– Попробуем.

– Вот и ладненько. Площади есть, денег дам, а детали обсудим потом. Ну все, поехал я.

Алик поцеловал сестру, а Паше на прощание подал руку. И даже назвал его братишкой.

Паша еще долго смотрел ему вслед. Не зря говорят, что бытие определяет сознание. Не зря он сбежал из дома на войну. Наград, может, и не заслужил, но уважение заклятого родственника завоевал. И теперь дела у него пойдут. Магазин бытовой техники – очень хорошо. А отдел музыкальных товаров при нем – еще лучше.

Ну а со временем и в Москву можно съездить, с Катей за деньги повидаться. Действительно, почему бы не вспомнить с ней молодость? И дополнить воспоминания новыми впечатлениями.

* * *

В музыке всего семь нот. Но в настоящей музыке, как говорил Кирилл, должна присутствовать восьмая. Можно составить стройную композицию, с душевными перепадами и волнующими завихрениями, но если будет отсутствовать та самая волшебная нотка, музыка не зазвучит. И просто пройдет мимо ушей.

В этой песне неуловимая восьмая нотка присутствовала. Был там и незримый медиатор – по струнам души. Может, потому песня уже звучала в ушах. Осталось только наложить голос на музыку. Катя имела примерное представление, как это делается, и не боялась надеть наушники перед микрофоном. Но Кирилл еще не определился в своих предпочтениях.

– Может, все-таки Олесю взять? – спросил он, в раздумье почесывая нос.