Учебный роман - Кристин Уокер

– Это все? – спросил Джонни.

– Думаю, да.

Молчание.

Я повторила:

– Ты на меня злишься?

– Не-а.

– Мне правда жутко стыдно.

– И мне, – сказал он.

– Тебе-то за что?

– За то, что избегал тебя.

– Я не могу тебя за это винить.

Молчание.

– Значит, помирились? – спросила я.

– Ага. Будем друзьями?

– М-м. Ага. Будем друзьями.

– Тогда до понедельника.

– Ладно. Пока.

– Фиона?

– Да?

– Спасибо, что позвонила.

– Спасибо, что выслушал.

– Ладно. Пока.

– Пока.

Щелк.

Тишина.

Темнота.

Друзьями. Он хотел просто дружить. Я должна была обрадоваться, да? Прийти в восторг от того, что Джонни Мерсер предложил лишь дружбу? Ведь я сама этого хотела, да? Чтобы он был просто другом.

Тогда почему я чувствовала себя так, будто мне только что ногой дали под дых?

Суббота, 7 декабря

За последнюю неделю я принесла больше извинений, чем политик, имеющий пристрастие к кокаину и нестандартным формам секса. Но до этого жить было слишком несладко. Хотя и сам процесс – не такое уж, блин, и удовольствие. Но после того как я попросила прощения, я чувствую себя прекрасно.

Я думаю о Мар, пытаюсь понять… как узнать, истинная ли эта любовь? Тому, что по телику говорят, верить нельзя, это говно полное. Но ведь даже вранье в некоторой степени основано на правде, да?

И вообще, у всех ли бывает эта истинная любовь? Как понять, что ты ее встретила? Ты постоянно находишься в состоянии душевного подъема, когда вы вместе? И убита горем во время разлуки? Если настоящая любовь приносит такие сильные противоположные чувства, тогда ее будет несложно узнать. Тогда не будет вопросов, она это или нет.

Но на самом деле вычислить ее не так-то просто. Поэтому я думаю, вдруг настоящая любовь – это нечто более неуловимое? Вдруг она может подкрасться незаметно, долго стоять рядом, а ты и не поймешь, что это истинная любовь, пока не обернешься и не увидишь, что все, что у тебя есть, – это как раз то, что нужно, и ты не хочешь это терять?

Не слишком я гоню?

Можете не отвечать.

Все выходные я репетировала речевки и «русский прыжок». В понедельник в школу снова пришла мама с группой активистов. «Противники Обязательного Маразма», или ПОМ, так они себя назвали. (Мне показалось ироничным, что этот акроним по-французски означает «яблоко», символ образования. Зануды вроде меня на такое обращают внимание.) Сегодня у пикетчиков был такой слоган: «Учим жить в браке – непонятно, кого забраковать на экзамене!» На этой неделе у них добавилось еще мегафона четыре, слышно было хорошо, и, честно говоря, это довольно сильно отвлекало.

Но я как-то пережила учебный день, а потом пошла на тренировку. Я переоделась в спортивный костюм в раздевалке и, как ни в чем не бывало, вошла в зал. И лишь тогда – когда увидела стоящую миссис О’Тул, указывающую и приказывающую, а также обезумевшие лица носившихся туда-сюда черлидеров – до меня дошло.

Что районные соревнования уже в конце этой недели.

И что у нас оставалось лишь пять жалких дней, чтобы привести программу хотя бы в какое-то подобие приличного вида. Хотя, если называть вещи своими именами, это не программа была не готова, а я сама.

Я – слабое звено, по которому будет измеряться сила всей цепи. И я это понимала. И все остальные ребята из команды это понимали. И в тот самый момент на том самом месте я дала себе слово: хоть мне и нужно было готовиться к экзаменам, которые предстояло сдавать уже на следующей неделе, хоть мне и хотелось дочитать «Гордость и предубеждение», хоть кто-то на меня и злился или ждал извинений… на этой неделе я – в первую очередь черлидер.

Ну, ладно, это, может, перебор. Но ведь прикольно делать вид, что ты вся такая жертва-и-герой. Хоть и противно это признавать, но двигало мной вовсе не благородное чувство долга, а перспектива эпического публичного унижения. Эпического, говорю я вам.

– Эй, Принцесса, – позвал Тодд. – Ты опаздываешь.

Правда? Я посмотрела на часы. Наверное, я несколько лишних минут провозилась в раздевалке.

– Извини! – крикнула я и побежала к остальным.

– Давайте начинать. Строимся на «Болей с нами!», – скомандовала Аманда.

Прикольно. Надо будет Мар сказать. Командир Аманда. Аманда Приказанда. Аманда Пан…

– Фиона! – рявкнула она.

Ой. Да. Не отвлекаться. Я прыгнула на свое место в ряд.

И всецело отдалась танцу. На полную. Я как бы говорила – только осмельтесь не болеть вместе с нами за Орлов. Когда Орел в небе реет, каждый заболеет. Либо присоединяйтесь, либо сразу же сдавайтесь.

Голос у меня шел из живота, как и учили. Я лыбилась как умалишенная. Я не отклонялась от своей позиции, я не уронила Симону, к концу я просто ликовала. Та-да!

Так что представьте, каково было мое удивление, когда миссис О’Тул заорала:

– Позорно! Мисс Шихан, выучите номер как следует!

– Что? – воскликнула я. Я думала, что сделала все превосходно.

– Она права, – сказал Тодд. – Смотрелось тошнотно. Никуда не годится, Фиона.

Тодд, наверное, пошутил. Хотя, с другой стороны, он же снова назвал меня по имени.

– Ноги согнутые, кисти болтаются, прыгнула поздно, хлопала опять невпопад.

– Я старалась, как могла! – заорала я.

За этим последовала гробовая тишина, и я поняла, что даже лучшее, на что я способна, для команды еще недостаточно хорошо.

– Мы понимаем, – тихо ответила Симона.

Ох.

Аманда вздохнула:

– Ладно. – Она посмотрела на потолок, словно надеялась почерпнуть некое божественное откровение между флагов баскетбольной команды. – Фиона, пойдем в раздевалку, порепетируем перед зеркалом. А остальные все продолжают.

В третьем классе у нас одного пацана вывели из класса, потому что он никак не мог освоить деление. Училка посадила его в коридоре с дополнительным заданием. Я тогда думала, что ему повезло уйти с урока. А теперь понимаю, насколько неловко ему тогда было.

Я шла за Амандой в раздевалку с видом нашкодившего щенка. Она поставила меня перед большим зеркалом и велела начинать.

Я начала. Тодд действительно был прав – смотрелось тошнотно.