📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгИсторическая прозаТысяча осеней Якоба де Зута - Дэвид Митчелл

Тысяча осеней Якоба де Зута - Дэвид Митчелл

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 43 44 45 46 47 48 49 50 51 ... 155
Перейти на страницу:

Be и Филандер возвращаются с бутылками рейнского.

— Весьма назидательная история, — говорит Лейси. — Я салютую вашему мужеству, господин Фишер.

— В ту часть, где ели опарышей, — замечает Маринус, — вы немного переложили брюле.

— Неверие доктора, — слова Фишера адресованы руководству, — вызвано теплыми чувствами к дикарям, прискорбно говорить об этом.

— Неверие доктора, — Маринус разглядывает ярлык на бутылке вина, — естественная реакция на хвастливую чушь.

— Ваши обвинения, — возражает Фишер, — не заслуживают даже ответа.

Якоб обнаруживает на руке островки комариных укусов.

— Рабство, возможно, для кого‑то несправедливо, — говорит ван Клиф, — но никто не опровергнет факта, что все империи строились на этом.

— Ну тогда пусть дьявол, — говорит Маринус, вкручивая в пробку штопор, — забирает все эти империи.

— Какая необычная фраза, — качает головой Лейси. — Странно слышать ее из уст колониального служащего!

— Экстраординарная, — соглашается Фишер, — и показательная, если не сказать, якобинская.

— Я не «колониальный служащий». Я врач, ученый и путешественник.

— Вы охотитесь за богатством, — говорит Лейси, — милостью Голландской империи.

— Мои сокровища ботанические. — Хлопает пробка. — Богатства я оставляю вам.

— Как это «просвещенно», экстравагантно и так по-французски! Эта нация, кстати, тоже познала опасности отмены рабства. На Карибах воцарилась анархия. Плантации разграбили, людей развесили по деревьям, а когда Париж вернул негров в цепи, Испаньолу они уже потеряли.

— А в Британской империи, — говорит Якоб, — рады отмене рабства.

Ворстенбос оценивающим взглядом смотрит на своего некогда любимчика.

— Британцы, — предупреждает Лейси, — всегда строят какие‑то козни, как время еще покажет.

— А те граждане ваших северных штатов, — добавляет Маринус, — которые понимают…

— Эти янки — пиявки, жиреющие на собираемых с нас налогах! — капитан Лейси взмахивает ножом.

— В мире животных, — вступает ван Клиф, — побежденных съедают те, кто оказался нужнее Природе. Рабство более милосердно, если сравнивать: низшие народы живут в обмен на их труд.

— Что за польза от съеденного раба? — спрашивает доктор, наливая себе вина.

Напольные часы в Парадном зале отбивают десять раз.

— Хотя я и недоволен произошедшим на складе ящиков, Фишер, — Ворстенбос объявляет принятое решение, — я соглашаюсь с тем, что ваши с Герритсзоном действия — самозащита.

— Я клянусь, — Фишер склоняет голову, — у нас не было другого выхода.

Маринус кривится, глядя на бокал вина.

— Отвратительное послевкусие.

Лейси разглаживает усы.

— А что вы скажете о своем рабе, доктор?

— Илатту такой же раб, как и ваш первый помощник. Я нашел его в Джафне пять лет тому назад, избитого и оставленного умирать бандой португальских китобоев. И пока он выздоравливал, острота ума юноши убедила меня предложить ему место моего ассистента. Я плачу ему деньги из собственного кармана. Он может бросить работу, когда захочет, получив и деньги, и письменные рекомендации. Может ли хоть один человек на «Шенандоа» похвастаться тем же?

— Индусы, надо признать, — Лейси идет к горшку для отправлений, — копируют цивилизованные манеры очень хорошо; я перевозил на «Шенандоа» и жителей тихоокеанских островов, и китайцев, так что знаю, о чем говорю. Но африканцы… — капитан расстегивает пуговицы бриджей и отливает в горшок. — Рабство для них наилучший вариант: как только отпустишь их, они через неделю умирают с голоду, если не идут убивать белые семьи ради содержимого их кладовых. Они живут только настоящим, не умеют планировать, не знают фермерства, не способны что‑нибудь изобрести или выдумать, — он стряхивает последнюю каплю и заправляет рубашку в бриджи. — Запретить рабство… — капитан Лейси чешет шею под воротником, — …все равно, что запретить Священное Писание. Черные произошли от Хама, развратного сына Ноя, который даже лег в постель со своей матерью; посему род Хама проклят. Это же написано в девятой книге Бытия, ясно как день. «И сказал: проклят Ханаан; раб рабов будет он у братьев своих»[53]. Белые же произошли от Иафета: «Да распространит Бог Иафета, Ханаан же будет рабом ему»[54]. Или я лгу, господин де Зут?

Все собравшиеся поворачиваются к племяннику пастора.

— Эти приведенные вами стихи спорны, — говорит Якоб.

— Значит, клерк называет слова Божьи, — язвит Петер Фишер, — «спорными»?

— Мир был бы счастливее без рабства, — отвечает Якоб, — и…

— Мир был бы счастливее, — хмыкает ван Клиф, — если б на деревьях росли золотые яблоки.

— Дорогой господин Ворстенбос, — заключает капитан Лейси, поднимая бокал, — ваше рейнское превосходно. Его послевкусие — чистейший нектар.

Глава 11. СКЛАД «ДУБ»

Накануне тайфуна 19 октября 1799 г.

Грохот бревен, стук молотков, блеяние коз и мычание коров доносится сквозь открытые ворота склада. Ханзабуро стоит в проеме и смотрит на темнеющее небо. За столом Огава Узаемон переводит японскую версию транспортной накладной 99–6 торгового сезона 1797 года, в которой идет речь об отправке кристаллов камфары. Якоб записывает огромную разницу в ценах и количествах между японской и голландской частями. Подпись на документе в графе «Честно и правдиво удостоверяю погрузку» — заместителя директора Мельхиора ван Клифа: двадцать седьмая по счету фальшивка, обнаруженная Якобом. Клерк рассказал Ворстенбосу о растущем списке, но реформаторский задор директора слабеет день ото дня. Ворстенбос более не стремится «вырезать раковую опухоль коррупции», теперь он исповедует другой тезис: «Лучше управлять тем, что у нас есть». И, возможно, самый явный индикатор, свидетельствующий об изменении доктрины директора — Ари Грот, который становится все активнее и веселее с каждым днем.

— Скоро станет слишком темно, — говорит Огава Узаемон, — чтобы различать текст.

— Сколько времени осталось, — спрашивает Якоб, — до окончания работы?

— Еще один час, даже с лампами. Потом я должен уйти.

Якоб пишет записку Оувеханду с просьбой дать Ханзабуро кувшинчик масла из запаса, хранящегося в бухгалтерии, а Огава инструктирует его на японском. Юноша уходит, его одежду раздувает ветер.

— Последние тайфуны сезона, — говорит Огава, — наносят самый большой урон. Мы думали, что в этом году Боги уберегут Нагасаки от сильного тайфуна, и тут, — Огава жестами имитирует удар тараном.

1 ... 43 44 45 46 47 48 49 50 51 ... 155
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?