Генеральская правда. 1941-1945 - Юрий Рубцов

Дальнейшие события, однако, показали, насколько опасно было увлекаться даже такому обычно весьма осмотрительному военачальнику, каким был Ватутин. Командование Воронежским фронтом недооценило угрозу со стороны накапливавшего силы противника. Продвижение наших войск продолжалось без достаточного закрепления отвоеванных рубежей и обеспечения флангов. Немцы воспользовались этим и нанесли мощные контрудары: 11 августа из района южнее Богодухова, а 18—20 августа — из района западнее Ахтырки. Фронт понес чувствительные потери и был потеснен к северу.

22 августа 1943 г. в 3 часа ночи из Ставки генералу Ватутину ушла директива, подписанная Сталиным. Не только подпись, но и сам стиль директивы указывает, что она продиктована лично Верховным:

«События последних дней показали, что Вы не учли опыта прошлого и продолжаете повторять старые ошибки как при планировании, так и при проведении операций. Стремление к наступлению всюду и к овладению возможно большей территорией, без закрепления успеха и прочного обеспечения флангов ударных группировок, является наступлением огульного характера». Упрекнув полководца в напрасных жертвах и в утрате выгодного положения для разгрома харьковской группировки противника, Сталин заключил: «Я еще раз вынужден указать Вам на недопустимые ошибки, неоднократно повторяемые Вами при проведении операций, и требую, чтобы задача ликвидации ахтырской группировки противника, как наиболее важная задача, была выполнена в ближайшие дни»[162].

Верховный приободрил Ватутина словами, что решение поставленной задачи — в его силах. Справедливости ради следует сказать, что к моменту издания директивы обстановка уже изменилась к лучшему и контрудар противника был отбит. Действия правого крыла Воронежского фронта стали более организованными, чем воспользовался И.С. Конев, войска которого 23 августа штурмом взяли Харьков.

По требованию Ставки ВГК после овладения Харьковом не предполагалось никакой паузы. Увы, Верховный Главнокомандующий был не всегда последователен: подчиненных учил не разбрасываться, не распылять силы и средства, непременно закреплять успех, однако сам подчас не понимал, что время, затраченное на перегруппировку сил, потом с лихвою окупится. Перед войсками Воронежского фронта была поставлена задача форсировать Днепр с ходу и как можно быстрее взять Киев. Предполагалось во что бы то ни стало воспрепятствовать планам противника собраться с силами за оборонительными сооружениями так называемого «восточного вала», наспех построенного по правому, обрывистому берегу Днепра.

Выполняя директиву Ставки, войска фронта к концу сентября захватили на Днепре девять плацдармов, из которых наиболее перспективными были два: букринский (южнее Киева, в районе городка Великий Букрин) и лютежский (севернее, у села Лютеж).

Особое внимание генерал армии Ватутин обратил на букринский плацдарм: он был расположен ближе к Киеву, форсирование на него оказалось более удобным, в результате здесь удалось сосредоточить значительное количество войск. Однако чем дальше, тем больше выявлялись и минусы плацдарма — прежде всего сильно пересеченная местность, препятствовавшая эффективному использованию главной ударной силы — танковых войск.

На это обратил внимание представитель Ставки Г.К. Жуков, поставивший перед командующим фронтом вопрос, не следует ли подумать над нанесением главного удара с лютежского плацдарма. Но Ватутин настаивал на уже избранном варианте: на букринский плацдарм были стянуты основные силы фронта, включая 3-ю гвардейскую танковую армию, их переброска в иной район сопровождалось бы большой потерей времени.

12 октября началось наступление, но упорные двухнедельные бои, стоившие огромных жертв[163], не дали заметных результатов. Ватутин принял в сложившихся условиях единственно правильное решение: все атаки прекратить, войскам закрепиться на достигнутых рубежах. По телефону он доложил Сталину, что дальнейшие попытки нанесения основного удара с букринского плацдарма бесперспективны. В этих целях он предложил использовать лютежский плацдарм.

Предстояло передислоцировать войска вдоль фронта с двойным форсированием рек Днепр и Десна. Если же учесть, что переброске подлежала танковая армия и сделать это было необходимо в строжайшей тайне, то, вероятно, Ватутин не исключал и отказ на свое предложение. А может, и более радикального решения, но уже в отношении его самого. Однако Москва согласилась с командующим фронтом, тем более что его поддержал и маршал Жуков.

На подготовку к операции было дано всего 7—8 суток. Предпринималась вся возможная маскировка: на местности, которую уже оставили войска, расставлялись макеты танков, оборудовались ложные артиллерийские позиции. Радиостанции 3-й гвардейской танковой армии продолжали выходить в эфир с прежних мест дислокации и даже активизировали работу, хотя ни войск, ни штабов там уже не было. Благодаря целой системе дезинформационных мероприятий удалось незаметно переправить на левый берег Днепра, а затем после марша вновь перебросить через реку уже на лютежский плацдарм сотни танков, автомашин, тягачей, тракторов, другой громоздкой техники, десятки тысяч людей.

Здесь на направлении главного удара Ватутину удалось создать значительный перевес в силах и средствах. На участке шириной в 14 км, что составляло 4 % общей ширины полосы наступления фронта, он сосредоточил ударную группировку, превосходившую противника в 4,6 раза по артиллерийским орудиям и минометам и в 9 раз по танкам.

Уже после того, как 3-я гвардейская танковая армия сосредоточилась у Лютежа, противник все еще был уверен, что букринская группировка войск для него по-прежнему наиболее опасна. Вражеская авиация бомбила макеты, имитировавшие танки и артиллерийские позиции, ложные переправы, расположения «войск». Ватутин всеми средствами поддерживал ошибочное убеждение немецкого командования, тем более что ему вновь противостоял Э. Манштейн. Опытнейший немецкий военачальник, разумеется, понимал, что рано или поздно русские будут наступать на Киев, но с какого направления?

Чтобы противник окончательно уверовал, что главный удар последует именно с букринского плацдарма, находившиеся здесь части и соединения первыми перешли в наступление. Немцы стали выдвигать под Букрин свои резервы, втянулись в бои, и в этот момент Ватутин отдал войскам, стянутым на лютежский плацдарм, приказ: «Вперед!».

Развивая мощное наступление, 3 ноября 38-я армия генерала К.С. Москаленко прорвала сильно укрепленную оборону противника. На следующий день Ватутин для развития достигнутого успеха ввел в сражение 3-ю гвардейскую танковую армию генерала П.С. Рыбалко. «Настал твой час, Петр Семенович, — напутствовал командующий фронтом подчиненного. — Танковый кулак у тебя мощный. Громыхни им так, чтобы все тылы и коммуникации противника затрещали».