На что способны женщины - Джеймс Хедли Чейз

По ночам, задувая свечу, я всякий раз думал о том, как она плыла тогда по комнате с закрытыми глазами, прекрасная в своем сне. И я знал, что она, лежа внизу, думает обо мне, представляя, как я крался по комнате с ножом в руке к тому гаду, лежавшему в передней со связанными руками. Я подозревал, что картина становится все красочнее по мере того, как она все больше думала об этом, так что я уже, наверное, казался ей настоящим монстром.

Я заново проворачивал все это в своей голове, подкладывая в огонь дров на ночь. Веда была во внутренней комнате, и я слышал, как она раздевалась. Я запер входную дверь, погасил свет и дал ей еще несколько минут перед тем, как войти. Когда я наконец вошел, она уже свернулась на своей полке, спиной ко мне. Теперь уже вот так: она даже не утруждалась посмотреть на меня.

– Спокойной ночи, – сказал я и завалился к себе.

– Спокойной ночи.

«Всякий раз вниз, – думал я. – Темные пятна. Она ускользает от меня, как вода сквозь пальцы. Мертвое лицо Макса. Гормэн смеется надо мной. Очередная тема для ночного кошмара».

Я не знаю, сколько я спал, но посреди ночи я неожиданно проснулся. После смерти Макса я вообще спал плохо и вскакивал от малейшего шороха. Теперь я проснулся, почувствовав, как кто-то ходит по комнате. Было темно. От таинственных звуков в темноте моя спина снова покрылась мурашками. С Максом в голове, я спрыгнул с полки и задрожал. Снова движение, даже отчетливое дыхание, ближе, слишком близко. Я нажал на кнопку фонарика.

Я не знаю, как я не налетел на нее в темноте. Она стояла прямо передо мной. Ее глаза были закрыты, черные волосы красиво обрамляли умиротворенное лицо, она была прекрасна. Мое сердце бешено забилось, и я шарахнулся от нее в сторону. В ее руке был нож, тот самый, которым я вырезал ей прищепки, когда появился Макс. Я видел, как она прикоснулась к постели на моей полке. Я видел, как взметнулась ее рука и как она вонзила нож по самую рукоятку в покрывала и матрасы, в то место, где всего за несколько секунд до того я лежал.

– Теперь все хорошо, дорогой, – сказала она, и слабая улыбка вспыхнула в уголках ее рта. – Тебе не о чем больше беспокоиться.

Она забралась обратно в свою постель, натянула одеяло и затихла. Ее дыхание было ровным, как у спящего ребенка.

Я оставил ее там и вышел в переднюю. Огонь угасал, и я подкинул в него еще одно полено, постаравшись сделать это как можно тише. Потом я сел перед огнем и попытался заставить себя перестать трястись.

Этой ночью я больше не спал.

Когда солнце показалось из-за холмов, я вошел внутрь, чтобы забрать одежду. Она уже вставала, поскольку штора на окне была отдернута, а само окно широко раскрыто. Я быстро взглянул на нее, чтобы узнать, проснулась ли она, – она проснулась. Откинув одеяло, Веда просто лежала на своей полке. Говорят, от любви до ненависти один шаг. После того, что случилось прошедшей ночью, мои чувства к ней серьезно пошатнулись. Я боялся ее, а от этого не так далеко и до ненависти. Она обернулась, когда я взглянул на нее. Ее глаза лихорадочно блестели.

– Я не слышала, как ты встал, – сказала она плоским голосом.

– Я не шумел. Не мог спать.

Она смотрела, как я собираю свою одежду. Я знал, что уже скоро. Я чувствовал это. Все упиралось в то, кому начинать.

– Оставайся там, – продолжил я. – Еще рано. Я приготовлю кофе.

– Только недолго. Нам пора поговорить, не так ли? – Она была вежлива, словно просила милостыню, и искренна.

Вот так это было. Я не дал ей понять, что самостоятельно пришел к такому же заключению.

– Я вернусь.

Пока закипала вода, я оделся и даже потратил время на бритье. Моя рука была не тверда, мне еще повезло, что я не порезался. Делая кофе, я налил в стакан на два пальца скотча и выплеснул в рот. Пора переходить на фруктовый сок.

К тому времени, как я вошел, она поправила волосы, завернулась в шелковую шаль и сидела на своей постели, поджав ноги. Она плохо выглядела: слишком искусственна и дурной цвет лица. Мне не понравилась задумчивость в ее глазах.

– Дождь перестал, – сообщил я ей. – Похоже, проясняется. – Это блестящее замечание безукоризненно подтверждалось ослепительно бившим в окно солнцем, но надо же мне было сказать хоть что-нибудь.

Она приняла чашку, аккуратно не посмотрев на меня.

– Садись, пожалуйста.

Трудно было поверить, что всего пару дней назад мы были любовниками. Голос – интересная штука, он скажет тебе больше, чем выражение лица, если внимательно слушать. Я слушал очень внимательно. Не было смысла дальше обманывать себя. Все было явью.

Я сел на порядочном удалении от нее. Расстояние между нами вполне отражало разницу в наших головах.

– Помнишь, что ты сказал, когда мы разговаривали о Максе? – резко спросила она.

– Я много чего сказал.

– Насчет того, что все будет по-другому.

Я потянул кофе и нахмурился в пол. Так вот как она собирается повернуть это.

– Думаю, да. Я произнес достойную речь. Я сказал: «Предположим, я убью его. Мы с тобой будем знать это, и это как минимум. Мы собираемся жить вместе, но если мы будем знать, что я убил его, все будет по-другому. Поначалу мы можем не признаваться в этом, но это так». Вот что я сказал.

– Значит, ты тоже думал об этом?

– Да.

– Все по-другому, да?

– Я сказал «будет». Хорошо, «стало».

Пауза. Я чувствовал ее неловкость точно так же, как чувствовал сквозняк из распахнутого окна.

– Я видела сон сегодня. Мне приснилось, что я убила тебя. – Никакого сожаления; просто констатация факта.

– Ну ты этого не сделала, – ответил я, не глядя на нее.

Снова пауза.

– Нам пора уехать отсюда, – продолжила она. – Я не вижу большого смысла в том, чтобы держаться вместе, – не сейчас, я имею в виду. Тебе будет легче и безопаснее бежать одному.

Что ж, это мило с ее стороны – беспокоиться о моей безопасности, этого я не ожидал. Чему быть, того не миновать. Я уже начал уставать от того, что мои женщины показывали мне на дверь. Дурная привычка.

– Если ты так считаешь… – Я допил кофе и закурил. Мои руки все еще не слушались меня.

– Не притворяйся. Мы оба так считаем. Кажется, ты не совсем понимал смысл своих слов, когда говорил, что все будет по-другому.

– У меня Гран-при по толкованию смыслов. Однажды кто-нибудь соберет все мои блестящие замечания и сделает из них книгу.

– Думаю, мне нужно одеться.

Так Веда объявила, что больше нам обсуждать нечего. Действительно, нечего.

– Хорошая мысль, – сказал я и вышел из комнаты.

Стоя перед огнем, глядя на языки пламени и не видя их, я задумался, на что все это будет похоже без нее. Этой сценой обычно заканчивались все мои отношения со всеми женщинами, не считая того, что мне почему-то казалось, что с Ведой у меня все будет иначе. Я не ожидал, что это тоже закончится подобным образом. Я знал, что это рано или поздно случится с блондинкой, которая поддерживала меня материально, и с рыжей, которая впивалась ногтями в мои плечи, и со всеми остальными, но почему-то не с Ведой. Я чувствовал, что мне будет не хватать ее. Она уже заняла в моей жизни определенное место, и я не знал, чем я его заполню, когда она уйдет.