Дело о сорока разбойниках - Юлия Нелидова

Она встала и принялась ходить туда-сюда, кусая ноготь.

– А с тигром так поступлю, – заявила она наконец. – Пойду к князю, скажу ему, чтобы помог животное спасти. Разыграем какой-нибудь спектакль геройский. А потом пусть он его у себя в зверинце держит, как того хотел.

– Почему к князю? – в ужасе воскликнул Иноземцев. – Вы знакомы с князем?

– Потому что он единственный, кроме вас, Ванечка, кто на благородное безрассудство способен. Кроме того, Николай Константинович сторонник гуманизма, и банда Юлбарса давно вредила его ирригационным проектам. А вас… Вас беспокоить больше не стану, вы уже и так настрадались, с вас станет.

– Нет, – вскричал доктор. – К кому угодно, только не к князю! Он здесь на птичьих правах, он ссыльный и едва помочь вам попытается, его тотчас увезут в другой город.

– Я знаю, я осторожно.

– Нет, говорю вам, никаких «осторожно»! С князем ходит его врач, психиатром прикидывается, а на самом деле он из полиции.

– Господин Дункан, что ли? – фыркнула девушка, сразив доктора наповал своей осведомленностью.

– Да, – процедил он.

Ульяна скривила лицо в презрительной гримасе.

– Ну, что он сделает?

Иван Несторович от отчаяния за волосы схватился.

– Вы сводите меня с ума!

– Да что вы трясетесь все. Вы только послушайте, – она к нему придвинулась и, присев рядом, стала гладить рукав. – Я все обдумала уже. Есть за Ташкентом Чаткальские горы, ну, или как их туземцы называют – Чимган, в горах этих самых есть в десятке верст от вершины Большого Чимгана плато – Столовой горой именуется, оттого что плоская она и небольшая, все равно что стол обеденный. Если туда бандитов загнать, им либо в обрыв прыгать, либо с русскими в бой идти. Ну а наши казаки басмачей этих вмиг перережут, поскольку не особые мои подопечные мастаки драться. Убегать, прятаться – они мастера, а вот стрелять и шашкой махать не особливо умеют, да и глупые. Я их туда заведу, сказав, что это самое безопасное место в округе, они меня уже привыкли слушать, а князь тем временем вместе с отрядом прибудет и всех их – чик, а тигра себе оставит как трофей. Каково? Здорово же, Иван Несторович!

Иноземцев слушал, поджав губы и низко голову опустив. Мыслям его не давала покоя новость, что Ульяна князя, оказывается, хорошо знала. Разумеется, было глупо полагать, что она все это время лишь по камышам пряталась, и никто ей не пособлял, никто не укрывал. Плакалась, трагедию разыгрывала, а сама с князем шашни крутила, эх… От размышлений этих Иван Несторович ощутил неприятную горечь в душе – ревность черными змеями опутала его сердце.

– Нет, не здорово, – отрезал он. – А как же вы, Ульяна Владимировна? Без вас бандиты на Столовую гору не полезут.

– Верно, не полезут, – согласилась девушка. – Я с ними буду. Только, как увижу, что русские идут, спущусь вместе с Юлбарсом вниз по узкой тропке, о которой только я знать буду. Эта тропка к пещере ведет, вход в которую виден лишь из ущелья, а стало быть, никому не известен.

– Это опасно, Ульяна. Я не позволю вам идти. Вы или сорветесь в пропасть, или вас застрелят.

– Авось не сорвусь, – со свойственной ей беспечностью ответила она. – С башни в Париже, чай, не сорвалась ни разу.

– Нет, на этот раз нет, – отрезал Иван Несторович, крепко сжав ее руку, словно надеясь этим самым удержать от безрассудства.

– А вы много меня слушали, когда я говорила вам – не суйте свой благородный и упрямый нос в компанию «Фабен АГ»? – вспылила Ульяна; больно ущипнув Иноземцева за плечо, она вырвала руку. – Где мы теперь оба из-за ваших препирательств! Довольно, я все решила, я иду к князю. Он не то что вы, он – не струсит.

И бросилась к окну. Иноземцев за ней, но поймать не успел. Ульяна подхватила свою разбросанную по полу одежду, оседлала подоконник и, послав ему воздушный поцелуй, сиганула вниз со второго этажа. А следом исчезла в зарослях камыша левого берега Салара.

Исчезла, жизнь Иноземцева кошмарным сном обернув. Две ночи он не спал, ждал, когда же она перестанет супиться и вернется, ведь возвращалась же всегда. На третьи сутки ожидания и терзаний и день в госпитале невыносимым стал, как пытка – на каждый шорох и скрежет оконной рамы голову поднимал. Все надеялся, что она повременит, не станет у ссыльного князя просить помощи и тем самым себя под риск подводить. И неведомо ведь до каких степеней развилось с ним ее знакомство. Впала Ульяна небось во власть князева обаяния, таким он возвышенным был и со всех сторон положительным – принц крови, романтик, умен и статный раскрасавец. Да еще и способный на благородное безумство. Хорошо сравнение, лестно, да больно неприятно делить симпатию оную с кем-то, пусть даже с самим отпрыском семьи Романовых.

Ходил Иван Несторович, мучимый ревностью, пока вдруг начальник госпиталя не созвал весь врачебный персонал на спешный, государственной важности совет. Ивану Несторовичу и в голову не могло прийти, что поводом послужила немедленная деятельность Ульянки – и как это ей до гор удалось добраться за три дня, вернуться, спастись. Да и успела ли она уйти от разбойников? Или это случайность какая? Или она пленницей в горах пребывает?

Начальник госпиталя объявил о намечавшемся небольшом военном походе в Чаткальские горы, мол, там, по слухам, банда басмачей засела, аккурат, как Ульяна и говорила, на плато Пулатхан – Столовой горе. И надобно эту шайку разбить. В отряд требовались военный врач и фельдшер, ибо сражение намечалось жаркое – как-никак было у атамана в подчинении ровно сорок человек.

Иноземцев, с белым лицом слушавший господина Майера, тут же, как он закончил читать указ уездного начальника, вскочил, изъявив твердое намерение ехать в отроги Чаткала.

– Позвольте, – возразил Боровский, которому поручили курировать Ивана Несторовича как пациента, – но вам-то уж куда с вашим больным сердцем? Тут человек полезный в военных делах требуется. Господин Зубов в возрасте, Мухаммад-Ханафия Алюкович тоже, да и занят чрезвычайно. Из молодых докторов только один я и остался. Я в вашем распоряжении, Константин Карлович.

Лицо Иноземцева перекосило от негодования, он окатил Боровского уничтожающим взглядом, но опустился обратно на свой стул. Чтобы отвоевать назначение в военный отряд, он должен был во чтобы то ни стало держать себя в руках, доказав тем самым, что не только здоров, но и годен для будущей боевой операции.

– Нет, увольте, Петр Фокич, о чем речь, какое сердце? Ха-ха-ха! – проронил он насмешливо, сжимая под столом дрожащие руки. – Вы шутник, однако. Придумываете все. Решено, в Чаткал еду я.

– Вам нельзя, вы не доедете, – отрезал Боровский.

– Отчего, Иван Несторович, такая уверенность, что именно вас необходимо командировать на поимку банды? – поспешил вмешаться в препирания двух молодых докторов начальник госпиталя.

– А оттого, Константин Карлович, – веско ответил Иноземцев, – что банда эта, вестимо, Юлбарсова. А с этим… атаманом лично-с знаком. Или вы все полагали, что я в Чарджуйском уезде остановился тюльпанов понюхать?