Ларец Лунной Девы - Наталья Солнцева

– Вас и не держат… Отложите поездку на денек. Завтра я позвоню следователю и обо всем договорюсь. Думаю, он не будет возражать.

Макс проводил хозяина и, закрывшись в каминном зале, выпил полстакана коньяка. В голове зрели недобрые мысли. Уж больно легко обитатели виллы поддались на провокацию. После очередного глотка спиртного администратор вспомнил, что «злой дух» выбрал для своих проделок дом Юдиных еще минувшей осенью.

Он прилег и незаметно погрузился в сон…

Астра и Матвей бодрствовали.

– Кто-то хочет связать смерть Кати с происками «нечистой силы», – заявила она. – В ближайшие часы «привидение» обретет человеческий облик. Наша задача – не прозевать этот момент…

Антон, возбужденный ночным переполохом, сидел у двери в спальню Юдиных. С появлением Рида он привстал.

– Ну, как она?

– Спит, кажется… – доложил охранник.

– Иди отдыхай. Кажется, все улеглось.

Юдин с виноватым видом повернул ручку. В спальне горел ночник, пахло духами Елены и апельсинами: на прикроватной тумбочке стоял сок со льдом. Жена лежала на спине с закрытыми глазами. Рид сразу понял, что она не спит.

Он наклонился и погладил ее по руке.

– Это был ветер, – ответил он на немой вопрос. – Просто ветер.

– Ветер так не воет…

– Вероятно, он задувал в водосточную трубу. Теперь направление переменилось, и все стихло.

Он намеренно не говорил ей о «шепоте» и «шагах», которые разбудили гостей. Впервые это произошло во втором доме. Ерунда, игра необычных акустических эффектов. Не исключено, что чем-то недовольные строители подшутили над хозяевами, оставили на память «сюрприз» где-нибудь в стенах. Такое бывает. Но Елена вообразит разные ужасы и будет трястись от страха.

– Ах, Рид, я схожу с ума. Чувствую себя птицей, отбившейся от стаи.

– Зачем тебе стая? Ты не птица, Елена, ты человек, женщина. У тебя есть муж.

– Я будто чужая среди вас… Помнишь, как я чуть не сбежала со свадьбы? Спроси меня: почему?..

– Почему?

– Если бы я знала! Мной руководит что-то темное, невидимое. Оно сидит внутри меня и повелевает!

– Это последствия травмы. Пройдет…

Ее слова невольно вызвали из прошлого день женитьбы. Рид много раз представлял, как познакомит родителей со своей невестой, но так и не сумел предусмотреть всех нюансов. Он скрывал Елену от придирчивого отца сколько мог. Тот был шокирован, когда его поставили перед фактом: оказывается, Спиридон вырос и полностью вышел из-под отцовской опеки. Он даже не счел нужным заранее показать родным будущую супругу!

– Ради бога, сын, почему ты не посоветовался с нами? Разве мы враги?

– Ты сам учил меня поступать по-мужски.

– Мы бы в любом случае одобрили твой выбор.

В словах отца прозвучала фальшь.

– Я не нуждаюсь в вашем одобрении. Я люблю эту женщину и женюсь на ней.

Акима Ивановича покоробила резкость его тона, но он не подал виду.

Процедура знакомства и торжественной регистрации брака стала настоящим испытанием для всех четверых. Елена так разволновалась, что порывалась сбежать. Рид нервничал, не выпускал ее руку из своей и постоянно что-то шептал на ухо, успокаивал, извинялся за поведение матери и отца.

– Дожили… – Аким Иванович побледнел и насупился. – Собственный сын стыдится нас. Не удосужился заблаговременно познакомить со своей избранницей.

– А ты больше читай ему нотаций, – не сдержалась жена. – В конце концов, он выбрал женщину для себя, а не для тебя.

При взгляде на супруга ей стало не по себе: тот сначала побелел, затем побагровел. Не ровен час, удар хватит. Это все ущемленное самолюбие взыграло, гордость юдинская! Как Спиридон посмел без отцовской воли жену взять? Ведь это не просто женщина для постели, это мать будущего наследника, продолжателя рода!

Только теперь Жанна Михайловна одобрила скрытность сына. Идти наперекор отцу было бы куда труднее, чем избежать его вмешательства. Попыхтит, побушует и смирится, примет невестку. Куда деваться-то? Спиридон упрямый, в него уродился. Уж если что решил, не уступит.

В первые минуты атмосфера в зале для брачных церемоний была наэлектризована так, что едва не сверкали разряды молний. Назревала гроза, которая так и не разразилась. Аким Иванович постепенно остыл, сдался, Елена перестала дергаться, у Рида отлегло от сердца, а Жанна Михайловна пробовала на вкус роль свекрови.

– Тебе она нравится? – буркнул муж.

– Я вижу, что наш мальчик от нее без ума.

– Мальчик! – фыркнул Юдин-старший. – Все твое воспитание! Вырастила змееныша…

«Объявляю вас мужем и женой!» – прозвучало под сводами зала. Кто-то открыл шампанское, зазвенели бокалы… Новоиспеченный свекор чокнулся с молодоженами и странным образом успокоился.

– После драки кулаками не машут, – сказал он супруге.

Жанна Михайловна была ослеплена. Она не ожидала увидеть такую неприветливую, импульсивную красавицу. Невестка была слишком хороша, и это пугало. Как они с Ридом познакомились? Где? Почему встречались тайком? Мальчик никогда ничего не скрывал от родителей, а тут вдруг решился на такой шаг…

«Я сама подстрекала его, – признала госпожа Юдина. – Значит, я тоже виновата. Лучше бы мне помалкивать!»

Ее снедало любопытство, присущее каждой женщине. Где родственники этой Елены Прекрасной? Где подруги? Она хоть москвичка? Неужто столичная прописка и деньги подогрели ее любовь к Спиридону? Нет, он парень хоть куда, за него любая замуж выйдет без всякого расчета.

Однако Елена была невесела, держалась скованно, улыбалась натянуто, принужденно, и это бередило материнское сердце. Как будто невесту насильно под венец повели! Зато Рид так и сияет, так и светится…

– Она что, без роду, без племени? – вторил мыслям жены Аким Иванович. – Что-то не видать никого…

– Потом расспросим. Сейчас не время.

– Поздно уже! Она теперь вошла в нашу семью, у нее и фамилия наша – Юдина.

Все подробности того памятного дня пронеслись перед внутренним взором Рида. Первая брачная ночь прошла сумбурно, скомканно. Он щадил Елену – едва дотрагивался, дышать на нее боялся, а она вдруг оттолкнула его, истерически разрыдалась. Раз за разом пришлось преодолевать ее сопротивление, ласками растапливать лед.

– Зачем ты женился на мне? Я же говорила, пожалеешь…

– Мой грех! Мне и замаливать…

– Лучше бы ты меня убил тогда…

– Молчи…

Он закрывал ей рот поцелуями, легкими, как лепестки цветка.

– Я и так мертвая… – шептала Елена. – А мертвые не могут любить…