Босс, я не нарочно! или Я убью тебя, Ломова! - Мария Геррер

не виноват и это делу не поможет.

Олеся, наконец, приняла верное решение, взяла Пашу за руку и проследовала в кабинет мужа походкой модели, слегка покачивая стройными бедрами. Я так и не поняла, перед кем она вертела задом. В приемной были одни женщины. Видимо, привычка.

Гневно хлопнула дверь кабинета. Жалобно зазвенела металлическая стойка, вздрогнули листья стоящих на ней цветов.

– А вы все можете быть свободны, – Катя грозно посмотрела на женщин, сбившихся в углу как стадо овец.

– Мы никуда не уйдем, – выступила вперед их предводительница Анна Михайловна. – Сейчас приедет полиция, и мы дадим показания. Мы видели и слышали, как Ломова оскорбляла бедную женщину. И даже пыталась избить ее. А потом похитила ребенка. Только наши оперативные действия смогли ей помешать и предотвратили семейную драму.

– Какие же дремучие дуры… – задумчиво буркнула себе под нос Катя.

Но ее реплику услышали.

– Нас оскорбляют! – взвизгнула одна из дам. – Это мы-то дуры? Да от дуры слышим! Сама такая!

– Не оскорбляю, а констатирую факт, – печально вздохнула Катя.

Я опустилась в кресло и смирилась с судьбой. Обидно, что босса не было в офисе. Возможно, он смог бы утихомирить жену. А теперь скандал разгорался на глазах.

Жалко Пашку. Если такое происходит в семье каждый день, парнишке не позавидуешь.

Позвонила маме:

– Я сегодня могу немного задержаться на работе. Не звони мне, я буду занята.

– Занята ты будешь долго, – прошипела Анна Михайловна.

Я ничего ей не ответила. Откуда в человеке столько злости? Неужели она реально думает, что если устранит меня из офиса, ее племяшка сразу займет мое место? Или это месть мне? За то, что отказалась помочь в продвижении Ксюши? Куда только она не пыталась пристроить свою племянницу. А не проще было заставить ее просто работать, а не валять дурака?

Скоро в кабинет вошли полицейские. Их было трое.

– Тут похитили ребенка? – спросил старший из них.

– Тут, тут, – закивали дамы. – Вот она похитила, – несколько пальцев затыкали в мою сторону.

– Где ребенок? – строго спросил меня полицейский.

– В кабинете отца со своей матерью, – ответила за меня Катя. – И никто его не похищал.

– Ничего, разберемся, – пообещал оперативник.

Глава 28

Следователь устало смотрел на меня.

– Пять свидетельниц в один голос утверждают, что вы похитили ребенка Соболевых. Это же говорит и мать мальчика.

– Я не похищала Пашу, – в сотый раз ответила я. – Просто хотела отдать его отцу.

Я сидела на жестком стуле времен развитого социализма. В кабинете противно пахло старыми бумагами и вековой пылью. Меня опрашивали последней. До этого я бесконечно долго сидела в кабинете. Рядом со мной находился сотрудник полиции. Мне запретили делать звонки и велели ждать, когда вызовут к следователю.

– Вот вы сами говорите «отдать». Стало быть, ребенок был у вас на тот момент, когда вы захотели вернуть его?

– Да не хотела я его вернуть!

– Не хотели? – пытливо посмотрел на меня следователь. – Теперь вы говорите, что не хотели возвращать ребенка. Так почему вернули? Испугались?

– Послушайте же, наконец! – пыталась я докричаться до следователя.

– Не надо повышать на меня голос. Я вас очень внимательно слушаю, – вздохнул он. – Но вы постоянно меняете показания и путаетесь в них.

– Это вы меня путаете. Давайте я расскажу все с самого начала.

– Вы это делали уже несколько раз, – заметил следователь.

– Так вы же меня постоянно перебиваете, – возмутилась я. – Дайте мне все рассказать, а потом задавайте свои вопросы.

– Извольте, я весь внимание.

У следователя зазвонил мобильник. Разговор длился меньше минуты.

– Хорошо, – коротко ответил он. – Итак, давайте все с самого начала, – обратился следователь ко мне.

– Мне позвонила наша кадровичка Алла Михайловна и попросила прийти в отдел кадров. Причину она не назвала, я подумала, что вопросы по работе. В отделе кадров я увидела Пашу и его маму. Олеся Соболева начала скандалить, оскорблять меня. Я испугалась за ребенка, он был очень напуган, и решила отвести его к отцу. Кабинет начальника расположен этажом ниже.

– Я вас услышал, – кивнул следователь. – Теперь отвечайте на мои вопросы.

– Я готова.

– Вы знали, что жена вашего начальника хочет поговорить с вами?

– Нет. Герман Юрьевич разводится с женой по ее инициативе. Так зачем ей общаться со мной?

– Хороший вопрос. Только она не планирует разводиться с мужем.

– Это неправда.

– Возможно, ваш начальник вам солгал. Какие у вас с ним отношения?

– Хорошие.

– Я не о том. Спрошу по-другому. Вы состоите в интимных отношениях со своим руководителем?

Бестактный вопрос, но я понимала, что, во-первых, следователю на самом деле важно это знать. Во-вторых, его уже наверняка подробно и живописно проинформировали сотрудницы офиса.

– Да, – кивнула я и покраснела как школьница. – Но мы познакомились, когда он уже разводился с женой. Проблема только в ребенке. После развода Олеся запретит мужу общаться с сыном. Поэтому развод затягивается.

– Но ребенок не Соболева, – уже и об этом следователь знал. Конечно, Олеся молчать не стала, выложила все, чтобы очернить меня и своего мужа.

– Герман Юрьевич и Паша очень привязаны друг к другу. Паша любит его как родного отца.

– Ладно, пока оставим это. Вы начали оскорблять Олесю Соболеву, так?

– Я ее не оскорбляла. Я вообще ни одного бранного слова не сказал. Там же был ребенок!

– Очень благородно с вашей стороны, – иронично заметил следователь.

Я проигнорировала его едкое замечание.

– Олеся требовала от сына попросить меня оставить в покое его отца. Ребенок этого говорить не стал. Тогда Соболева начала орать на меня и обзывать бранными словами. Мальчику это слушать не стоило. Я взяла ребенка и отвела его в приемную к Герману Юрьевичу. Но тот был на совещании. Потом в приемную ввалились сотрудницы отдела кадров и Соболева. И продолжили орать на меня.

– Вы говорите, что Соболева оскорбляла