Вилла мертвого доктора - Александр Грич

— А федералы?

Блатт оглянулся.

— О’кей, мы с вами знаем, что сейчас идет большая работа. Скажу вам как человеку от Хопкинса, вы даже не представляете, в скольких клиниках и аптеках сейчас работают люди «под прикрытием». Надеюсь, скоро будут результаты.

Блатт поднялся и протянул Потемкину крепкую руку.

— На сегодня мне пора бежать. Но вы звоните без стеснения. Пойдемте, я вас провожу до машины. — И, одобрительно глядя на SRX «Кадиллак» Олега, заметил:

— Моя любимая марка. У нас с вами вкусы сходятся.

* * *

Шлыков опять позвонил на рассвете. Голос был усталый.

— Слушай, Олег, не знаю, какая каша там у тебя заваривается, но мне сейчас все это не с руки. Давай будем считать, что я у тебя ничего по Дятлову не запрашивал, а ты мне ничего, соответственно, не сообщал. Тем более что и официально на наш запрос никакого ответа не было — да и не будет, наверное, а когда будет — пришлют какую‑нибудь отписку, знаем мы с тобой, как это работает.

— А как насчет вашей благодарности руководству?

— Да что я, тебя первый день знаю? Ты же и не думал никому никакой благодарности передавать, да и потом — за что? Ничего же, по сути, не сделано. В общем, голову мне не морочь. Забудь про это дело — и все. — Шлыков сделал длинную паузу. Олег ждал. — Тебе, это вот, — моя благодарность, потому что теперь я хоть примерно ориентируюсь, что происходит. По Интерполу этот Дятлов с «зеленым углом»[4] проходит, но никаких подробностей его американской жизни у нас не было. А ты мне, хоть с оговорками, но помог.

— Старался, Николай Николаевич.

— Знаю, что старался. И знаю, что пока не можешь со мной нормально на эту тему разговаривать, потому тебе и звоню, что знаю, что ты не подведешь. — И после новой долгой паузы Шлыков сказал вдруг уже совсем по‑домашнему: — Понимаешь, Потемкин, тут бы со своими делами разобраться, голова кругом идет, а теперь вот тебе — дела размаха не только российского, а международного. И в каждой стране — свои законы, своя юрисдикция. Мне бы этого нашего Дятлова, Скворчика дорогого, сюда. А как? Требовать его экстрадиции не за что. Он здесь свое получил. Не сомневаюсь, что и там он свое получит — но это уже, как ты понимаешь, от нашего ведомства далековато.

Олег понимал, что большего Шлыков сейчас сказать не может — да и не надо было. Собственно, весь его звонок был извинительный — выходило, что недавнее обращение к Олегу было зряшным.

Но оба они понимали, что без этого обращения и без информации, которую Олег передал — пусть он не мог сообщить всего, что выяснил, — так вот, без этой информации невозможно было бы принятие решения, о котором сейчас сообщил Шлыков. Простое решение — оставить пока Дятлова в покое, во всяком случае, в связи с Арсеном его не копать.

— Как у вас погода, Николай Николаевич? — Вопрос бесцельный, чтобы просто дать Шлыкову возможность плавно и без обид закончить разговор.

— Погода у нас — как в песне: «А за окном — то дождь, то снег!» — откликнулся Шлыков. — Ладно, дипломат, хорошо, что ты меня понял. Бывай!

* * *

Контуры двери тайника инспекторы указали точно. Рабочие сбили штукатурку, тут же убрали мусор, срезали цифровой замок с «ушек» и отошли в сторону. Олег потянул ручку на себя, и дверь нехотя отворилась.

Тайник в подвале и впрямь оказался набит документами. Набит, что называется, под завязку. Это не имело ничего общего с архивом или библиотекой, где требования удобного доступа к информации — всегда на одном из первых мест. Тут маленькая комнатка была похожа на туго набитый бумагами ящик. Тому, кто попытался бы войти, надо было сперва вынести определенное количество папок и ящиков с бумагами, и тогда можно было протиснуться на освободившееся место. Похоже, эти бумаги складывали сюда не для того, чтобы ими пользоваться. Каким бы ни был Фелпс, но в делах никакого легкомыслия не допускал. Его рабочие архивы и картотеки и дома, и в клинике содержались в образцовом состоянии. Здесь же бумагами были плотно забиты не только металлические сборные стеллажи, занимавшие все пространство у стен, но и все подходы к ним.

По команде Олега двое сотрудников стали освобождать доступ к полкам, вынося папки из тайника и аккуратно складывая их у прилегающей стенки.

— Кристина, взгляните, что это за бумаги?

Помощница Фелпса взяла одну папку, другую, третью… Аккуратно отстранив санитара, вошла в комнатушку, проглядела файлы на стеллажах.

— Это все — личные архивы доктора Ричарда. Он давно их собирал и очень берег. Не могу точно сказать, но, по‑моему, это те самые архивы, которые хранились у нас прежде в отдельном помещении, в Вэн‑Найсе[5].

— Что же они в таком беспорядке, если он их берег? И что это за сейф там, в углу?

(Когда бумаги вынесли, поодаль стал виден небольшой сейф, наполовину заглубленный в стену.)

Кристина выглядела слегка растерянной.

— Ничего не знаю о сейфе. А бумаги… Дело в том, что я вообще не знала, что они здесь, в Шеппард‑Хаузе, — проговорила она наконец. — Доктор мне ничего не говорил о том, что их сюда перевез. А раз я не знала, значит, и никто другой не знал, — добавила она с неожиданной горячностью.

— Значит, они для вашей текущей работы не нужны?

— Это не файлы доктора… как вам сказать? Не рабочие файлы. Они, по‑моему, вообще не его больным принадлежат. Дайте я еще раз взгляну…

Кристина еще несколько минут возилась с бумагами. Потом вышла из комнатки и сказала Олегу вполголоса:

— Не стоит здесь об этом говорить. Если сможете, поднимитесь ко мне наверх.

— Есть в клинике место, где можно разместить эти документы безопасно — до завтра, скажем?

— Пусть поднимут их в комнату Z на второй этаж, я их там запру.

Олег дождался, пока в тайнике был наведен относительный порядок, и сам выборочно проверил файлы. Ничего неожиданного — все истории болезни. И далеко не все — здешние, лос‑анджелесские. Есть и Бостон, и Майами, и какие‑то маленькие городки, названия которых ровно ничего Олегу не говорили. Олег попросил поднять извлеченные папки наверх, позвонил в офис и договорился о грузовике для перевозки. Завтра часть команды Хопкинса сядет за работу по разборке и сортировке файлов. И кто его знает — может, найдутся соответствия с той распечаткой, которую подготовил для него Ким? Что касается сейфа — он, конечно, заперт. Наверное, ключ именно от этого сейфа послал перед гибелью профессор Фелпс Кэрон, своей юношеской любви? И, если так, что он решил ей оставить в этом сейфе?..