Одесская сага. Троеточие… - Юлия Артюхович (Верба)

– Как ты это делаешь одной линейкой?

– Как Суриков – на глаз. Тебя на кафедре отвлекают – то пары, то зачеты, а у нас в КБ как стал к кульману, так и фигачишь. Ты что там за сегодня написал?

Толик начал читать.

– Не, лучше не читай, а то я засыпать начинаю.

Так часто и долго Люда со своим мужем еще никогда не общалась. В результате этих еженощных посиделок – и даже в дни соревнований, но хоть час – обязательно – Толик в рекордные сроки закончил диссертацию, в которой больше половины чертежей были сделаны Людой.

– Оказалось, что если муж не в рейсе – так даже лучше. И видимся, и общаемся, и помощь моя пригодилась. А так – что тот рейс? Ну привезет тряпок, а как их потом продавать? Кому? Не, сейчас лучше, – хвасталась Люда своей морской подруге Лоре. – Я, как ты, не умею.

– И что? Когда защита?

– Первого декабря. Волнуемся оба страшно. Он кандидатский минимум – ну, экзамены после аспирантуры – сдал. Ладно по специальности, английский на отлично, а диалектический и исторический материализм?! С его-то характером! Но все вызубрил. Хотя все равно четверку поставили. И после всего еще и очередь выстоял – ученый совет больше двух кандидатских защит за одно заседание не рассматривает…

– И шо вам этот геморрой даст? – поинтересовалась Лора. – Не, ну жена кандидата наук – звучит эффектно, а в чем гешефт?

– Ну привет. А карьера? Со степенью кандидата можно «доцента» получить, это больше ставка, больше часов, потом можно докторскую защитить, и зарплата больше, и пенсия потом. И если еще патент какой получится зарегистрировать, то тоже деньги.

История научных степеней началась в январе 1925 года, когда Совнарком утвердил Положение о научных работниках высших учебных заведений, а также Инструкцию о порядке их подготовки при высших учебных заведениях. Тогда впервые появился термин «аспирант» – лицо, подготавливаемое к научно-педагогической деятельности. Через девять лет Совнарком СССР примет постановление № 79 «Об ученых степенях и званиях», которым устанавливались: ученые степени кандидата наук и доктора наук; ученые звания ассистента, доцента, профессора – для вузов; ученые звания младшего научного сотрудника, старшего научного сотрудника, действительного члена – для научно-исследовательских учреждений.

Этим же постановлением была введена система присуждения ученых степеней по итогам публичной защиты кандидатских и докторских диссертаций, требования к соискателям и порядок присуждения ученых степеней. В частности: публичная защита диссертации на ученую степень должна была производиться в Академии наук Союза ССР, Коммунистической академии, академиях наук союзных республик.

Но Толику «повезло» – пока он ходил в гонки и рейсы, в декабре 1975 года Совет Министров СССР установил новый порядок присуждения научных степеней. С одной стороны, получение ученой степени кандидата упростилось – теперь его присуждали решением специализированного совета высшего учебного заведения на основании публичной защиты кандидатской диссертации. С другой – появилось огромное количество нюансов: и публикации научных работ не менее чем за четыре месяца до защиты, и, как минимум, два оппонента, один из которых кандидат, другой – доктор наук по выбранной специальности, которые письменно и устно будут пытаться «завалить» соискателя, и ученый совет от 11 до 25 человек, решающий судьбу твоей диссертации тайным голосованием, среди которых кроме профильных специалистов обязательно должны наличествовать представители партийной и профсоюзной организаций. Диссертация должна была помимо научной ценности «отвечать задачам углубления борьбы за развитие и чистоту марксистско-ленинской теории» и содержать «аргументированную критику буржуазной идеологии». Если работу не примут, то пересдача с доработкой не раньше чем через год, а если примут, то Всесоюзный аттестационный комитет может выборочно рассмотреть не только прошение, но и твою кандидатскую, и отклонить присвоение научной степени. Учитывая «нежные» отношения Вербы и представителей органов госбезопасности, результат даже безупречной защиты был непредсказуемым.

При этом, ожидая решение комиссии, кандидат на всякий случай должен быть готов к триумфу и накрыть ученым мужам достойную «поляну» – это Приказом не регламентировалось, но соблюдалось безукоризненно. Бутерброды с красной икрой, выхваченной на последние деньги, купленный ворованный с бывшего Шустовского завода коньяк в трехлитровом бутыле и другие деликатесы роскошной научной жизни вроде шпрот с лимончиком и крошечных налистников с мясом, которые по спецзаказу накрутила Женя, лежали в сумках у Люды. Она, как настоящая жена декабриста, осталась волноваться за дверью.

У Вербы получится. Они завалятся домой за полночь. Благоухающие адреналином, шпротами и коньяком и невероятно счастливые. С той ночи у Люды в домашнем репертуаре появится любимый куплет из бардовской песенки обожаемого всем Союзом и разрешенного «Ножика» – Михаила Ножкина, которую она распевала каждый раз ремонтируя, убирая или готовя:

Юлька прокралась в комнату бабы Жени. Тут сразу за тяжелой деревянной дверью начиналось ее царство. Баб Женина комната была особенной. И сначала тебя встречал запах. Первые минуты ты задыхался. Тут пахло беломором так, что казалось, дым клубился в столбах солнечного света, разрезающих ее узкую длинную комнату на четыре части, даже когда Жени и ее папирос там не было. Курево смешивалось с режущим ментоловым ароматом мази с экзотическим названием «Бом-бенге». Баба Женя по ночам натирала ею свои тощие ноги со смешными луковицами коленей. Слева стоял огромный дубовый шкаф, как торжественно объявляла Женя, «Иринмихалны», ее мамы. Все три его створки запирались на ключик и заглядывать было нельзя.

Маленький столик, накрытый вязаной салфеточкой, на нем – дежурная книжка с оторванной от пачки беломора картонкой вместо закладки и волшебный принц из бисквитного фарфора, с золотыми каплями на плечах и туфельках. Про бисквит сказала Женя, и Юля однажды попробовала принца на зуб – он был твердый и холодный, никакого тортового вкуса. Обманула… Принц сидел в обнимку с собачкой на пеньке, сзади вместо спины торчал обломок. Раньше, по словам Жени, там как ваза на один цветок был ствол дерева. Женин папочка его подарил маме, когда Женя была маленькой. Как старая баб Женя могла быть маленькой, Юля даже представить не могла, зато как бисквитный принц однажды оживает – легко. Потом он, конечно, влюбляется в Юлю, и они играют с собакой у фарфорового пня. А потом он дарит ей свои туфельки с золотыми каплями.

Мама считала Юлю идеальным ребенком: где оставил – там нашел. Вон, может час втыкать на разбитую статуэтку. Прабабушка так не думала.

Но кроме принца Нетрогайруками у Жени были и другие сокровища.