Я люблю - Борис Седов

Меня поселили на женской половине дворца. Впрочем, с остальными обитательницами мне так и не суждено было познакомиться. Я была на особом положении, и меня это устраивало. Ах, как не любила моя покойная мать содержанок, однако, полагаю, если бы она видела дворец Джавада, то не стала бы возражать. Да и отец, всю жизнь люто ненавидевший «черных», к которым причислял все восточные нации, сменил бы гнев на милость.

Моя комната была просторной, с пышной обстановкой: широким диваном с бархатной обивкой, резным кофейным столиком ручной работы, красиво инкрустированным письменным столом и кожаными креслами. Восточный колорит придавали ковры ручной работы и множество подушек. Все здесь вписывалось гармонично и красиво в интерьер – не было ни одной детали, которая диссонировала бы с другими. Даже технические новинки вроде компьютера были на своем месте и не резали глаз.

Вспоминалась одна книга о японской чайной церемонии, попавшаяся мне в библиотеке Стилета. Эстеты-японцы считали, что даже рисунок на чайной чашке должен гармонировать с интерьером чайного домика. Очевидно, столь же ответственно подходил к делу и тот, кто строил и обустраивал этот дворец.

Я ощущала себя героиней какой-то восточной сказки, вроде «Тысячи и одной ночи». Только мне не придется рассказывать сказки Джаваду, чтобы остаться в живых. Напротив, это он проводил со мной день за днем в беседах, опасаясь, что я заскучаю.

Ну и не только в беседах, разумеется.

В моем распоряжении было и телевидение – плазменная панель, подключенная к спутниковой антенне. Впрочем, то, что я видела вокруг, было интереснее любой телепрограммы, поэтому, оценив чудо техники, а заодно и заботу хозяина дворца, я оставила панель в покое. Имелся и телефон, никто не лишал меня связи с внешним миром, хотя я подозревала, что бдительный Сатар все равно будет отслеживать все звонки.

В первый же вечер я принимала здесь Джавада. Вместе пили кофе.

– Вам нравится здесь? – спрашивал он, целуя мои руки. – Вы могли бы остаться здесь навсегда! Все здесь принадлежит вам, Анжелика… – нашептывал он и ласкал мою грудь через тонкий шелк.

Чудненько! Господин назначит меня любимой женой! И что меня теперь ждет – стать одной из многих в гареме на двести голов, ублажать именитого супруга, когда он соизволит обо мне вспомнить, а в остальное время заниматься дрязгами со своими товарками. Мне хотелось остаться здесь как можно дольше, я чувствовала, что с каждым днем Джавад становится мне все ближе и дороже. Но я боялась сказать «да». Боялась, потому что чувствовала, что сказка закончится, как только я из возлюбленной превращусь в супругу!

Поэтому не говорила ни да, ни нет. Впрочем, он и не требовал немедленного ответа. Он требовал другого, и я подчинялась. И слуга неслышной тенью исчезал из комнаты, не мешая своему господину наслаждаться.

Время здесь текло по-другому, гораздо медленнее, чем за стенами дворца. Я быстро привыкла к здешней обстановке, к жаркому ветру над стенами и прохладе двориков, к окружавшей меня роскоши и почтительному подобострастию слуг. Но остаться здесь навсегда – нет уж, увольте! Золотые клетки не для нас, а я понимала, что, несмотря на все прекрасные слова Джавада, я никогда не буду независимой, находясь рядом с ним!

Тем временем поиски напавших на нас подводных пиратов продолжались, но без особого успеха. Однако в Египте Джавада никто не беспокоил – пословицу «мой дом – моя крепость» в случае с Ширази следовало понимать буквально. Я уже стала забывать об этом инциденте. Говоря по правде, Ширази, спонсирующему всяких там Кадаевых, не следовало удивляться, если у когото появится желание его прикончить. Правда, была еще шкатулка, но я уже потеряла надежду узнать, что в ней находится.

Спустя несколько дней Джавад принимал во дворце небольшую делегацию. Я, как обычно, праздно прогуливалась во дворе, когда расслышала русскую речь. Я быстро поднялась на стену, чтобы сверху рассмотреть гостей – пять мужчин в костюмах.

Русские! На мгновение мелькнула шальная мысль – Контора пронюхала, что я здесь, и надавила на российское консульство? И сердце встревоженно забилось. В сопровождении невозмутимого Ахмеда я оставила двор и в мгновение ока добежала до гостиного зала, куда направились гости. Важные деловые переговоры, как я уже знала, Ширази вел в своем кабинете, за закрытыми дверьми. Значит, этот визит не кажется ему особенно важным. Я немного успокоилась, но не могла избежать соблазна подслушать беседу. Во-первых, я еще не убедилась окончательно, что речь идет не обо мне. Вовторых, приятно было просто услышать чистую русскую речь из уст соотечественников.

Я приникла к зарешеченному декоративному окошечку, отделявшему гостиный зал от коридора. Подслушивать, конечно, нехорошо, но Лика Королева и похуже штуки выкидывала. Впрочем, услышав несколько фраз, я окончательно успокоилась. Речь шла о каком-то строительстве в Египте при участии российских специалистов. Парадоксально, но спонсировавший войну в Чечне Джавад имел какое-то отношение к российскоегипетским отношениям. После обсуждения местных проблем он перевел разговор на иранскую тему. Как я поняла, среди визитеров находился представитель российского консульства, и Джавад не упустил случая затронуть важный для него, иранца, вопрос.

– Я был бы очень рад, – заговорил Джавад, – если бы российская сторона обращала меньше внимания на мнение Вашингтона, который, по моему скромному разумению, не имеет никакого отношения к этому строительству. Безусловно, американцев беспокоит ввоз в страну ядерного топлива. Но мы полноправные члены МАГАТЭ и согласно уставу организации имеем полное право развивать ядерные технологии. Разумеется, во имя прогресса и науки! Этот проект ничем не противоречит международным нормам. Россия уже вложила, как известно, почти миллиард долларов в это строительство – большая сумма для страны, которая постоянно испытывает нехватку средств. Так неужели эти колоссальные деньги окажутся выброшенными на ветер только потому, что Соединенные Штаты безосновательно утверждают, будто строительство наносит угрозу их безопасности?!

– Вас ждут?

Я подпрыгнула на месте от страха. Сердце билось как сумасшедшее. Сатар напугал меня до смерти, этот проклятый иранец умел передвигаться совершенно бесшумно, несмотря на свои внушительные габариты.

– Меня всегда ждут! – дерзко ответила я, пытаясь не показать, что он застал меня врасплох.

Он смерил меня внимательным взглядом, словно отыскивая спрятанное под платьем оружие, потом кивнул и распахнул двери.

– Анжелика! – Джавад поднялся. – Входите!

– Я зайду позже, – сказала я.

Он понимающе кивнул. Я вернулась к себе и навестила Ширази, только когда русская делегация убралась восвояси. В гостиной было прохладно благодаря толстым мраморным стенам, большому объему помещения и в некоторой степени – японским кондиционерам.

В углу в золоченой клетке сидел красивый попугай небесно-голубого цвета. Я подошла к клетке, и он повернул ко мне свою головку.

– Здравствуй!… Он не говорит? – спросила я у Джавада.