Вирус - Сергей Федоранич

Очень странно течет жизнь, когда у нее есть срок годности. Тебе такое не понять, пока не прочитаешь мое письмо. Ты знаешь, как меняются у людей мозги в такие моменты? Знаешь, как меняются глаза? Уши? Нос? Отвечаю: с виду не заметишь глобальных изменений, но они есть, точно тебе говорю – начинаешь понимать все происходящее вокруг, видишь совсем по-другому. Ты слышишь то, что раньше пропускал мимо ушей, и чувствуешь гамму вкусов, которые раньше были недоступны. Точно тебе говорю, мозг что-то понимает и активирует какие-то области, чтобы накопить тот опыт, который не получит в связи со смертью. У тяжелобольных людей перед смертью совсем наоборот: мозг отключает сначала обоняние, потом зрение, потом слух и умирает. Хранилище переполнено, а удалять из черепушки то, что туда попало, человеческой природой не предусмотрено. Расширить объем тоже нельзя – для этого должны пройти годы эволюции. Так и живем.

Не знаю почему, не знаю как, но мой мозг понял, что скоро мне конец, поэтому активизировались все органы чувств. Я стал даже сильнее – именно поэтому пишу.

Мой доктор не в состоянии объяснить, что со мной произошло. Я вроде умер, но жив ведь. Вот он я, пишу тебе письмо. Могу поговорить с собой, с другими людьми, могу подрочить или трахнуть телочку. Что угодно могу. Только все не так, как прежде. Все органы чувств заработали по-другому. Перед смертью мозг изменяется, это точно.

А я все еще жив, прикинь? Больше года прошло. Я уже привык к той белиберде, которую написал тебе в предыдущем письме. Нет, все путем. Я правда в норме, если отключить тот факт, что мой член стал меньше. Ты сейчас удивишься, но реально, когда мозг считает, что тебе скоро кранты, он уменьшает размер члена. А зачем тебе большой член, если ты все равно скоро помрешь? Циничный мозг, паскуда, но что поделать. Будем брать обаянием и давить на опыт.

Я тебе не это хотел написать. Я тут кое-что вспомнил.

Мне никогда не нравились цветы (я говорю не о горшечных цветах, а тех, что дарят на стебельке). Живые цветы только называются «живыми», а на самом деле дарят-то всегда трупы. Ты когда-нибудь думал о том, что каждое праздничное событие в человеческой жизни сопровождают гробы с трупами цветов? Вот даришь ты своей Натали (той, от которой у тебя всего один ребенок) букет роскошных трупов роз, завернутых в целлофан. Не вызывало ассоциаций с покойником в гробу? А почему нет? Мы тоже своих умерших одеваем во все новенькое, чистенькое, кладем в гроб красивый, украшаем его цветами, лентами и прочей херней, как будто собираемся выставлять на продажу. Так же и цветы. Их срезают, прихорашивают, иногда бальзамируют (обжигают или ошпаривают химикатами стебли) и оборачивают в красивую бумагу, перевязывают лентами. Ну точь-в-точь, только людьми не украшают, но на продажу выставляют.

Вот так всегда – вся жизнь в гробах. Одни гробы с трупами покупают, другие ставят их на видное место и любуются, пока они не сгниют или не мумифицируются. Фу, отвратительно!

Спорим, ты сейчас присмотрелся к своему члену? Пытаешься понять, уменьшился или нет? Не мучайся, я знаю ответ: уменьшился.

Ох, и хреново же мне сегодня днем будет… Правда, я, как обычно, нихера не вспомню, но это детали. Не буду тебе писать всякую ерунду, ты и так уже в курсе, что я из себя представляю. Не боишься уже меня. Может быть, даже письмо не удалишь. А зря.

Между прочим, у электронной почты есть функция «ответить». Мог бы из вежливости ею воспользоваться. Понимаю, что уважать меня тебе не за что, ты считаешь, что ты прав. Но это не так.

Как ты можешь взять на себя функцию Бога? Решать кому жить, а кому нет? С чего ты вообще взял, что можешь даже думать такими категориями? Ты – обычный человек, не тешь себя иллюзиями. Ты поступил неправильно. Из-за тебя я в этой сложной и нестандартной ситуации. Но – о, возрадуйся, ничтожество! – я нашел выход. Ты думал, наверное, что ты в безопасности. Думал, да? Точно знаю, что думал. Ан нет, я ведь тоже не идиот. Я нашел выход. Я знаю, как отсюда выбраться.

Бойся теперь. Оглядывайся. Я близко.

Решил с тобой немного пофилософствовать. Давай-ка вспомним две принципиально важные вещи. Слова этой престарелой модницы и нашего уважаемого и любимого доктора.

Как сказала эта сука? Не ручаюсь за достоверность слов, ты ведь знаешь теперь, что эти сведения я получаю не из первых рук, а от надежного свидетеля. Он хоть и надежный, но тем не менее приврать может, ну или приукрасить. Итак, что она сказала: «Крайне неосмотрительно было полагать, что наша бизнес-модель не рискованная, жертвы предполагались. Никто и никогда не знает, как поведет себя толпа, как поступят люди, это не под силу никому. Не обманывайте себя, вы знали, что риск есть, и вот он реализовался. Нам осталось лишь принять этот опыт и сделать соответствующие выводы, а не разводить истерику». И после этого ты продолжаешь ей верить? И после этого ты согласился и дальше участвовать в этом провальном проекте? Да ты послушай себя, урод, ты ведь людей губишь! Сделай все, чтобы чертовы поправки отменили, прими новый закон, раззвони в колокола, обвини их всех, пересажай всю это шоблу, это нелюди, их можно и нужно сливать в канализацию. Погибших не вернуть, и аукнутся эти жизни уже не тебе, а твоим детям – Виктору, Виктории, Константину и Михаилу. Им жить с отцом – массовым убийцей, им носить твое позорное клеймо. Когда ты, наконец, поймешь, что каждая жизнь имеет свою цену? И не в деньгах измеримую, не в благах и не в количестве оргазмов. В том, чего у тебя, видимо, отродясь не было.

И тут мы должны вспомнить нашего доктора. О да, этот типок – прожженный перец. Знаешь, когда делаешь овощи на гриле, первым всегда подгорает перец, а баклажаны, кабачки, лук, картоха и прочие помидоры-чесноки лежат себе как будто нетронутые. Да вот только зарумянившись, перец перестает гореть, дает легкую мягчинку и долго-долго держится в таком состоянии, тогда как остальные превращаются в дрисню в считаные минуты, не успеешь даже решетку для барбекю с огня убрать. Вот такие паскуды, а перец молодец, продуманный.

Наш доктор что сказал? Тут я цитирую, ибо слышал сам: «У вас нет других вариантов, кроме как принять свою сущность. Если смотреть на ситуацию в целом, то картина весьма печальная: с того происшествия в январе две тысячи четырнадцатого года в Эмиратах вы изменились. Вы согласились участвовать в проекте с удручающими последствиями именно после тех событий. Вас не остановило, что могут пострадать люди, при этом вы прекрасно знали, что все зависит только от вас – если вы откажете, проект не состоится, ибо не будет иметь смысла. Своим поступком вы обесценили человеческую жизнь, вы перестали даже думать об этом. Для вас она больше ничего не стоит. Поэтому вы в такой ситуации».