Вирус - Сергей Федоранич

– Ну не знаю…

– Ну или положи трубку и иди еще поскандаль.

– Ладно, попробуем так. Люблю тебя.

– Я сам тебя люблю!

Игорь положил трубку и уставился в монитор. Как? Как он не догадался раньше? Почему, услышав от Виктории фразу «Он меня не защитил», не понял этого?..

Наташа, 17 марта года

К моменту, когда в дверь позвонил следователь, Наташа снова напиталась тревогой. Песчинки тревожных мыслей, казалось бы, незаметные и совсем не страшные, кружили в голове, оседали, появлялись новые и тоже, кружась, оседали. И в этом круговороте она не заметила, как скопившаяся тревога пригвоздила ее к креслу.

Следователь настойчиво звонил в дверь. Пришлось взять себя в руки, встать и пойти открывать. Костик умчался к другу поиграть в какую-то суперпопулярную игру, и Наташа не стала его держать. Ей хотелось, чтобы сын был рядом, но зачем его тревожить напрасно?

– Здравствуйте, я – Романов Игорь Сергеевич, – представился следователь.

Наташа кивнула, тоже представилась и пригласила его войти. Игорь выразительно посмотрел на туфли и пальто Максима.

– Я думал, ваш муж отбывает срок. Условно-досрочное?

– Это вещи не моего мужа. И в любом случае это вас не касается, – сказала она и, спохватившись, что грубит прямо с порога, опомнилась: – Простите, я просто вся на нервах. Это вещи моего коллеги, он перебрал и спит в гостиной. Вы сказали, что по телефону не станете ничего говорить.

– Да. Где мы можем побеседовать с вами?

– Где обычно говорят в русских домах? На кухне. Прошу.

Игорь повесил на вешалку пальто, снял и аккуратно поставил ботинки, поднял свой рюкзак и направился за Наташей на кухню. Она поймала себя на мысли, что вот такие симпатичные, уверенные в себе мужчины одинокими не бывают – на безымянном пальце следователя блестело кольцо. Он был в ее вкусе – мужественное лицо, сильные руки, прекрасная фигура – спортивная, ничего лишнего: ни жира, ни дутых бицепсов, аккуратные мускулы следящего за своим здоровьем и телом мужчины. И пахло от него вкусно – свежим бальзамом после брится с легким древесным оттенком.

«Ты совсем из ума выжила! – одернула себя Наташа. – У тебя дочь пропала! С ней, вероятно, случилось что-то плохое. А о чем думаешь ты? О том, что следователь видный мужик. Наташа, да что с тобой?».

– То, что я сейчас вам скажу, не должно уйти за пределы этих стен. Я говорю вам это только потому, что дело касается вашей дочери. Будьте уверены, с родственниками остальных пассажиров также беседуют. Эту информацию нельзя выпустить в прессу, ее нельзя делать достоянием общественности и впускать в эфир сарафанного радио.

– Говорите уже!

– Ваша дочь жива, самолет приземлился, но не в Шереметьево, а в Жуковском. Его поместили на карантин, потому что внутри был распылен вирус.

Так, спокойно. Главное: Катюша жива. Самолет сел, а не рухнул горящими обломками, расшвыривая на верхушки столетних сосен фрагменты тел пассажиров и фюзеляжа. Никто не умер, все будет хорошо. Он сказал «карантин», а это не опасно. Да, поболеют, потемпературят, но кто от этого умирает? Да это даже лучше, что они в карантине. Врачи знают, что люди больны, знают, чем они больны. Их лечат, просто не выпускают, чтобы не началась эпидемия. Хуже было бы, если бы всех отпустили по домам, а вирус бы потихоньку подтачивал их здоровье и распространялся по городу и стране. Да, это хорошо, вернись Катюша домой, заболела бы и Наташа, и Костик, Наташа бы принесла вирус на работу, а Костик – в школу…

Наташа продолжала себя успокаивать, но в сердце вонзился острый осколок. В голове шумно транслировались слова успокоения, а где-то там, на заднем фоне, едва слышно звучала совсем иная речь: «Если бы это был какой-нибудь простой вирус, с которым легко справиться, то не было бы карантина, людей бы просто поместили в закрытую зону, но выпустили из самолета. Значит, там опасный, страшный вирус, от которого умирают, от которого нет вакцины. Возможно, в эту самую минуту Катюша страдает от болей, умирает и никто не может ей помочь. Возможно, врачи и кто там еще этим занимается дождутся, когда все умрут, и просто сожгут самолет. Они бы и сейчас его сожгли, но там ведь еще живые люди». Слова звучали очень тихо, но Наташе было достаточно лишь знать, что подобная вероятность событий есть, чтобы ужас начал промораживать кости.

– Я хочу уточнить, – сказала она. – Их держат в каком-то помещении?

– Нет, никого не выпускают из самолета, – ответил Игорь. – Они все внутри.

– И что? Что дальше? Чего ждут врачи? Им передали лекарства?

– Нет, – ответил Игорь, – это невозможно. Дело в том, что этот вирус – совершенно новый штамм гриппа, который до этого не ходил нигде. Вакцины не существует. Но есть и хорошая новость: взрослые его переносят, правда, бывают страшные осложнения, но в большинстве зараженные полностью выздоравливают. А вот дети… Дети, к сожалению, с вирусной нагрузкой не справляются.

– А на самолете есть дети?

– Есть, двое. Сейчас врачи пытаются как-то облегчить интоксикацию. Взрослые должны просто переболеть. Вы понимаете, если вирус утечет из самолета, то он распространится, и погибнет очень много детей.

– Какой ужас! Но почему нет никакой информации в СМИ? В Интернете?

– Потому что возникнет паника. Люди очень боятся слов: «новый штамм вируса, от которого нет вакцины».

– Но рано или поздно ведь все узнают…

– Вы думаете, это первый случай?

– А как узнали о том, что на борту вирус? И как он туда попал?

– Я не знаю, едва ли нам скажут. Уже то, что я знаю и сказал вам, практически невозможно узнать.

– Вы сказали, что всем родственникам пассажиров расскажут об этом.

– Да, но никому не скажут, что от вируса нет вакцины. Особенно родственникам тех детей, которые на борту. Вы ведь понимаете, какой скандал начнется? Какая паника?

– Это ужас. Люди имеют право знать.

– Нет, людям говорить можно лишь то, с чем они справятся.

– То есть вы сказали мне не все?

– Я сказал вам все, что знаю. Вы сильная, вы справитесь. Тем более что, насколько я понимаю, переживать сильно не о чем. Ваша дочь взрослая, она поправится.

Наташа кивнула. Начинающаяся паника немного утихла. Он вполне мог не говорить всего, что знает, но Наташа почему-то верила Игорю. Он не выглядел лгуном, да и к тому же проделал такую работу, чтобы все выяснить. И для чего? Чтобы приехать и наврать ей? Нет, точно нет.

– Вы хотели со мной поговорить о чем-то?

– Да, Наталья. Я хочу задать вам несколько вопросов.

– Задавайте.

– Дмитрий Шелехов, убитый министр юстиции, был отцом вашего ребенка. Это так?