Служебный разбой - Кирилл Казанцев

Арахов, улыбаясь, стоял с поднятыми вверх руками. Дочь Хэн Хана держала в своих руках направленный на Леню пистолет. Увидев Ли, она тут же направила оружие на него. Вот так номер! Сергей тут же вздел руки вверх, посмотрел на Арахова, подмигнул: «В чем дело?» Леня движением глаз показал, что сам не понимает происходящего.

– Я пришла поговорить, – сказала Ольга.

– Давайте поговорим без оружия, – предложил Сергей.

– Мне так удобней. И отойдите от двери. Оба. Вон туда, к телевизору. А теперь слушайте – я не буду больше выполнять приказов, исходящих от вашего ведомства. Передайте своему начальству.

Предположение Сергея подтвердилось – Ольга была на крючке ФСБ. Он со злой иронией посмотрел на Арахова. Тот мотнул головой, мол, совершенно не в курсе.

– Не ищите меня у отца. Я с ним не общаюсь.

– Нам нужен Дракон Любви.

– Мой отец не имел дел с Драконом.

– Где сейчас Дракон?

– Я не знаю. Я была с ним всего две ночи, потом оставила Лакрионова, к которому меня приставили братья Акашины.

– Зачем? – Сергей опять запутался. Он думал, что Ольгу приставили к Лакрионову по заданию ФСБ, а выходило, как и говорили Акашины, по велению портовой братвы.

– Что, зачем?

– Зачем Акашины приставили вас к мэру Сергеевска?

– Икорный бизнес. Лакрионов думал, что цех принадлежит мне, и не трогал его, оберегал от всех проверок; остальные предприятия его клан потрошил до последнего или уничтожал. Этим друзьям на слова президента и премьер-министра о подъеме рыболовной отрасли начхать. У Лакрионова даже погоняло «Черт». Как в мультфильме: «Что должен сделать черт? Начхать!» Он и чхает, а вся верхушка его покрывает. Плюс покровители в Москве.

– Если вы агент ФСБ, почему ваша информация не проходила куда следует?

– Она проходила куда следует и проходит – и там благополучно теряется. Я вам скажу, ребята, что название Российская Федерация не отвечает тому строю, который так усиленно рекламируется…

– Вам ли судить о нашем строе!

Ольга проигнорировала выпад.

– Это орда. Отличительная черта Орды – кучка эксплуатирует подчиненные массы. В России золотая тысяча хитрожопых выжимает соки из ста пятидесяти миллионов. Они и не живут-то в России – так, иногда появляются, чтобы прилюдно опиться и облеваться…

– Если вы вздумали бунтовать, то напишите плакат и встаньте у областной Думы, сейчас это модно, – жестко сказал Сергей. – Не вам читать морали России.

– Я не России мораль читаю, а вам – цепным псам власти, которая обеспечивает эти процессы.

Ли рассмеялся.

– Я понял – вашим хозяевам требуется хаос в России, беспорядки и развал, требуется мутная вода, чтобы снова качать миллиарды за рубеж.

– Не беспокойтесь – миллиарды и в «светлой» воде отлично уходят.

– Хорошо. Но вернемся в наше маленькое болото. Братья Акашины утверждают, что вы их обманули.

– Лакрионов имел меня – занимался со мной сексом…

– Это понятно.

– Вам понятно, а мне – противно. Меня барабанили, а бандиты гребли деньги… Не пойму, в чем смысл оперативных разработок, которые ведутся пять лет, десять лет – страшные преступления совершаются страшной чередой, а спецслужбы отчитываются – мы работаем, мы все знаем! Так делайте! Пресекайте! Нет, они обнимаются, фотографируются, в саунах пиво жрут – они все знают и ничего не делают! Я не хочу работать в такой организации… – Ольга вздохнула, посмотрела на Сергея. – Часть прибыли от икорного цеха по праву моя!

– Так эта пафосная тирада – из-за денег? – Сергей усмехнулся, думая, что его презрительный жест собьет дочь Хэн Хана с высокопарного настроя.

Но она усмехнулась так же презрительно:

– Да, из-за денег. И из-за правды. Одно другому нисколько не мешает!

– Как вы сблизились с Драконом Любви? – спросил Сергей. Было несколько нелепо задавать серьезные строгие вопросы, стоя с поднятыми вверх руками, но выбирать не приходилось.

– Это велели мне ваши.

– Кто?

– Некий Алексей. Фамилии не знаю.

– С чего вы решили, что он из ФСБ?

– Он приезжал на «Ауди», на котором ездит ваш босс. Акашины, увидев нас вместе – мы разговаривали у цирковых палаток (в то время в Сергеевск приехал тайваньский цирк), – сказали мне, чтобы я не шутила с этим типом Алексеем и делала все, что он скажет, а про них, Акашиных, забыла. Они меня сами найдут, когда придет время.

– Можно я опущу руки? – попросил Сергей.

– И я! – отозвался Арахов.

– Нет! – жестко вскрикнула Ольга и повела пистолетом на первого и второго.

Вот так общение!

Ли пожал плечом:

– Не пойму, почему именно вам этот Алексей поручил сблизиться с Драконом Любви?

– Тайваньский цирк был у нас второй день. На закрытое представление собралась элита города. Мы с мэром тоже поехали. Сидели в первом ряду. Представление было потрясающим – китайцы очень ловкие актеры… Этот карлик, он подошел ко мне и заявил, что я прекрасна, словно яркий цветок; что сразила его сердце. Это он сказал по-вьетнамски. В антракте артистов представили нашему мэру. Карлик умудрился опять сказать мне несколько фраз – я стояла в сторонке, и он заявил, что хочет овладеть мной, что он опытный и страстный любовник.

– Так и сказал? – подивился Арахов.

– Да. Я ведь была проституткой во Вьетнаме. Он знал о моем прошлом. Он напрямую сказал мне, что я должна раскрыть свое лоно для его ласк и слушаться его, иначе мое прошлое станет достоянием гласности.

– И что?

– Ничего. После появился Алексей и сказал, чтобы я выполнила требование карлика. «Это требуется для безопасности России! Вы же любите свою новую родину? Докажите свою любовь делом!»

– Откуда он узнал о требовании Дракона Любви? – спросил Сергей.

– Я сама рассказала ему. Он представился сотрудником краевого УФСБ и велел рассказать, о чем говорил со мной тайваньский артист.

– Зачем вы сказали правду? Ольга, давайте я опущу руки – это глупо!

– Не глупо – я боюсь вас. Вы хотели меня послушать – слушайте так, как я хочу, или я убью вас!

– Убьете? – Ли поразился.

– Мне терять нечего!

– Как это? Такая красавица, умница, просто изумительная женщина…

На глазах Ольги навернулись слезы, но она сильнее сжала пистолет, и Сергей запнулся. Дочь Хэн Хана прохрипела:

– Молчите… Я расстреляю вас и вашего друга…

– Успокойтесь, прошу вас. Я больше не буду говорить лишнего.

Ольга мгновенно успокоилась, словно ее эмоции были игрой. Заговорила, все еще шмыгая носом, будто после бурного плача: