Пуля для штрафника - Роман Кожухаров

Это было то самое поле, по которому прошлой ночью блуждали разведчики из отделения Аникина. Именно по этому полю шли в атаку те самые юноши-молдаване, о которых говорил на совещании в Незавертайловке майор Дедов. Хотя сказать «шли в атаку» про этих наступающих можно было с большим трудом. Одетые кто во что горазд, еще хуже обутые, они то и дело увязали в непролазной грязи. Хроническое недоедание сказалось уже через несколько метров их атакующих действий, которые так дружно начались, а теперь буксовали на ровном месте.

Эти парни, по сути подростки, незнакомые с военным делом, от страха и волнения тут же напрочь забывшие о тех немногих советах, которые они услышали от старших товарищей, с каждым шагом скучивались, инстинктивно ища друг у друга поддержки. К тому же оружие, которым их удалось вооружить, оставляло желать лучшего. Охотничьи ружья, мелкокалиберные винтовки, всего два автомата на сто тридцать с лишним человек. Да, из тех двухсот, о которых было известно разведке, выйти на поле отважились не все. Кто-то даже бежал с топорами и с вилами…

Ситуацию тут же оценил майор Кёниге, внимательно разглядев в бинокль развернувшуюся перед ним картину.

Унылая, покрытая высохшим бурьяном пустошь между холмами. Слева вдали ее окаймляла опушка леса, а справа она вплотную подступала к подножию высоты, превращенной в оборонительную, неприступную цитадель. На них, забирая чуть вправо, к позициям второго эшелона обороны, беспорядочно скученными группами и наступали черные фигурки. Это они издавали крики «Ура!». Теперь они уже кричали нестройно. Теперь им уже было тяжело дышать. Теперь их можно было запросто уничтожить.

— Вы убедились, Лотар, что у страха глаза велики? — зло усмехнулся майор, отняв бинокль от лица. — В глазах труса даже горстка безумных молдаван может показаться серьезным противником.

Как ни в чем не бывало, как будто с его офицерского плаща не сыпались комья грязи, майор спустился обратно к траншеям. Команды он отдавал на ходу.

— В тылу объявилась горстка безумцев. Чтобы их уничтожить, нам потребуются минуты. Лотар.

— Я, герр майор…

— Выделите пулеметчика. Пусть выдвинется на бугор. Прочешет этих повстанцев… И срочно запросить дивизию. Пусть помогут нам с танками. Скажите, что десант русских высадился в тылу наших позиций и угрожает переднему краю обороны высоты.

— Герр майор, а разве в дивизии есть танки? Насколько мне известно, нам приданы только самоходные ар…

— Обер-лейтенант!… — оборвал майор. — Ваш писк, хотя и с трудом, я терплю… Но я не потерплю ваших дурацких рассуждений… Насколько мне известно, вам ничего не должно быть известно, кроме того, что приказал вам ваш командир. Это, надеюсь, понятно, черт вас дери?!

— Так точно, герр майор!

— Приказ вам ясен?

— Так точно, герр майор!

— Исполняйте, тысяча чертей!…

— Так точно, герр майор!…

Пулемет застучал неожиданно, одной очередью скосив сразу нескольких наступавших по центру. Поначалу шедшие цепью, как подсказывал старший среди парней, Ион, все сбились в несколько групп, которые теперь еле волочили ноги. В одну из таких групп и угодила пулеметная очередь.

— Ложись! На землю! Ложись! — что есть силы закричал остальным Ион. Ребята растерялись и не все сразу сообразили, что смертоносные разрывные пули летят именно в них.

Тут бы самое время начать окапываться, но у парней даже не было с собой лопат. Те, кто посметливее, сразу начали голыми руками разрывать черную, раскисшую от дождя землю. Немного помогал торчавший повсюду сухостой бурьяна. Он хоть немного прикрывал от пулеметчика упавших. Но все равно выпущенные с бугра пули находили среди лежавших свою очередную жертву. Вот вскрикнул, дернулся и затих Аурел, с самого детства лучший друг Иона. Вот прятавшийся рядом с ним Михай истошно закричал, вскинув вверх перебитую крупнокалиберной пулей руку.

— Михай, Михай… — подполз к раненому Ион. — Сейчас я перевяжу тебя…

Кровь хлестала из страшной зияющей раны чуть выше локтя. Локоть, предплечье и кисть болтались всего лишь на нескольких лоскутах пиджака и кожи. Раздробленные кости, мышцы и сухожилия вывернуло наружу. Ион вырвал из исподней рубахи длинный лоскут белой материи и попытался туго-натуго перевязать руку чуть ниже плеча. Но кровь все равно не останавливалась. Губы Михая вдруг посерели, он захрипел и стал часто-часто трусить о землю ногами.

— Держись, держись, — в отчаянии схватил его голову Ион, но парень уже испустил дух.

— Нас так перебьют! — вскочив, крикнул он. — Надо отходить к лесу!

Но очередь тут же заставила упасть его обратно в грязь.

Пулеметчик не давал никому поднять головы. Он развлекался, будто на тренировочном стрельбище. Замечал малейшее шевеление бурьяна и принимался палить в эту точку, по сантиметру прочесывая территорию вокруг нее.

Вдруг новые звуки вклинились в эхо гулявшей по полю трескотни выстрелов.

Со стороны села, им в спину, лязгая и утробно урча, двигались страшные черные коробки. Танки!…

— Танки… танки! — животным страхом зашелестело среди бурьяна одно и то же слово.

У парней не было ни гранат, ни противотанковых ружей. Только несколько бутылок с зажигательной смесью.

Танки стремительно надвигались. Одновременно рос и ужас, с которым невозможно было бороться. Кто-то не выдержал и, вскочив на ноги, бросился бежать прочь, не разбирая дороги. Пулеметчику этого только и надо было. Обезумевших тут же настигала очередь.

Танковые орудия молчали. Видимо, экипажи боялись перелета, который может задеть своих. А скорее всего, не считали нужным тратить снаряды на этих гражданских неумех, затеявших безумное, заведомо обреченное дело. Зато танкисты-пулеметчики развлекались вдосталь. Утюжили поле, чуть заметив ползущего. Ребята, у которых были припасены бутылки с керосином, попытались их использовать. Но спички у всех отсырели. В отчаянии, пытаясь зажечь бутылку, они один за другим вскакивали и тут же становились легкой добычей строчивших из танков пулеметов.

Танковый взвод в составе пяти машин на ходу перестроился. Крайние машины, двигавшиеся до этого наравне с теми, что в центре, стали наращивать ход. Цепь постепенно превращалась в подкову, зажимая в свои края всех, кто находился в этот момент на поле. Полукруг постепенно сжимался. Выйти за пределы смертельного полумесяца не давали пулеметчики.

А затем началось страшное. Сидевший на бугре пулеметчик даже перестал стрелять и в какой-то момент отвернулся, чтобы не видеть происходившего на поле.

Тех, кто пытался отползти или, не выдержав, вскакивал на ноги и бросался бежать, находили пули пулеметов. Раненые, они падали и корчились от боли, пока на них не накатывала многотонная железная махина. Многие, потеряв последнюю надежду, так и лежали, зажав голову руками, уткнувшись лицом в землю, и шептали побелевшими губами с молоком матери усвоенную молитву.