Француз - Юрий Костин

Ральф и женщины уже были внизу. Немец спрыгнул на пирс и подтянул к нему яхту с помощью швартового конца.

Высадившись на берег, компания устремилась вглубь острова. Ориентиром служила вышка, наподобие той, что используют сотовые операторы. На вышке был включен проблесковый маячок. Антон понимал, что преследователи раскусили их маневр. Если они не совсем тупые, то должны были оказаться на суше раньше его интернациональной компании.

К огромному разочарованию Антона, это оказался неконтролируемый аэродром. Он был совершенно пуст. В бытовке, стоявшей неподалеку от вышки, на траверзе взлетно-посадочной полосы, не горел свет. Рядом был хорошо различим силуэт какого-то самолета.

— Антон, — вздохнул Ральф. — Мы — в чистом поле. Не вижу никакой растительности на километры. И никаких домов. Что делать?

— Побежали туда, — Антон указал на единственное здание.

Бытовка оказалась заперта. С большим трудом удалось выбить дверь и проникнуть внутрь.

— Давайте попробуем найти рацию, — предложила Ольга.

Антон хлопнул себя по лбу.

— Какой же я непроходимый идиот!

Он что есть мочи ударил кулаком о висящий над небольшим столиком шкафчик. Тот раскрылся. Внутри на крючочках висело с десяток ключей.

— Да-а… — протянул Ральф, — мы все идиоты. Забыли про связь с полицией и двадцатый канал.

Бритта воздела руки к небу.

— А что это за ключи? — спросила Ольга.

— От самолетов, наверное, — предположила Бритта. — Но нам это не поможет. Мы же не станем кидаться ключами в людей, вооруженных автоматами?

— Подождите меня здесь, — велел Антон и, собрав все ключи, скрылся за дверью.

— Ральф, он совсем того? — взвилась Бритта.

Ральф махнул на нее рукой и ничего не ответил. С минуты на минуту должны были показаться преследователи. Возможно, жить всем оставалось совсем немного. Уже дважды упустив свое, злоумышленники вряд ли станут церемониться. Пока бежали от яхты, адреналин здорово помогал. Теперь все трое испытывали колоссальную усталость, раздражение, апатию и тоску.

Наконец вернулся Антон.

— Слушайте, у меня есть план, — Антон удивился собственному спокойствию. — Я нашел ключи от самолета. Это двести шестая «Сессна». И баки полные. Есть навигация. Я в ней не очень хорошо разбираюсь, однако на Мартинике большой аэропорт. И мы понимаем, что надо лететь на север. Ральф знает, что я учился летать, правда, права пока не получил: было некогда, мы с твоим мужем, Бритта, спасали мир, как ты помнишь.

Бритта вздохнула и отвернулась.

— Так вот, я учился на таком типе самолета, правда, на двести шестой за штурвалом не летал. Но там все то же самое.

— По-моему, сюда кто-то бежит, — перебила его Ольга. — Посмотрите!

Все прильнули к окошку и увидели вдалеке нечто напоминающее танцующий свет от фонаря. Или множества фонарей.

— За мной, — позвал Антон и устремился из бытовки к самолету.

Ольга последовала за ним. Ральф безуспешно пытался оторвать Бритту от подоконника, в который она вцепилась, подобно кошке, которой собираются вычесывать колтуны.

— Бритта, майн гот, умоляю тебя, — шептал Ральф.

— Ральф, оставь меня. Это издевательство. Мне они все надоели: пираты, бандиты, полиция, лодки, море, эта сволочь Антон, эта украинская проститутка, утопленный в море Роджер.

— Бритта, — старался быть сдержанным Ральф, — нужно идти. И не надо так про Антона. Этот человек в который раз спасает наши жизни. Прошу тебя. Прости меня и пошли.

Тон Ральфа подействовал на жену, и та покорно поплелась за ним.

Антон быстро рулил к взлетной полосе, с тревогой наблюдая за «танцами», которые выдавали приборы. Стрелки альтиметра, указатели курса и скорости отклонялись с непозволительной амплитудой. На «предварительном» Антон начал впадать в отчаяние. Двигатель работал неровно. Времени на необходимую контрольную проверку не оставалось.

— Антон, — прокричала Ольга, — я их уже вижу, смотри!

— Надеюсь, им не придет в голову, что туристы-ботаники угоняют самолет? — пробормотал себе под нос Ральф.

Антон в который раз пробежался по приборам, проверил ручку переключения бензобаков, ручку управления топливной смесью — ничего не изменилось…

— Была не была, — прошептал он, вырулил на полосу и, поставив ноги в нижнюю часть педалей для контроля направления движения, дал полный газ.

Самолет начал набирать обороты, но не так, как нужно. Даже небольшой летный опыт кричал горе-пилоту, что он делает что-то не так и самолет при таких условиях и такой загрузке просто не взлетит. Врежется во что-нибудь на земле или не сможет набрать высоту…

— Антон!

Все вздрогнули от громкого крика Бритты.

— Бритта, помолчи! — раздраженно прикрикнул на жену Ральф.

— Антон, — прокричала она, игнорируя мужа, — а в самом начале у тебя горела вон та красная штучка, а теперь не горит. Это нормально?

Антон бросил взгляд вниз, налево и, к своему величайшему удивлению и радости, обнаружил, что две кнопки «Master switch»[46], которые переключают питание самолета на генератор, отключены. Видимо, он неловко задел их коленом, когда спешно рулил к полосе.

Он быстро нажал кнопки. Двигатель взревел, приборы «взяли себя в руки». Набрав скорость в шестьдесят узлов, самолет, повинуясь штурвалу, медленно оторвался от земли и стал набирать скорость. Это случилось в самом конце полосы, за которой в небольшом отдалении Антон увидел незаметный ранее высоченный забор.

— Бритта! — прокричал он что есть силы, — я люблю тебя!

Ральф улыбнулся и обнял жену. Бритта торжествующе и с презрением посмотрела на Ольгу, которая ничего не заметила, так как сидела впереди, справа, на месте второго пилота.

Вскоре Антон сообщил пассажирам, что они набрали высоту в три тысячи футов.

Ольга крепко взяла его за руку, он посмотрел на нее.

— Кто ты, Антон?! — спросила она, с восхищением глядя ему в глаза.

Несмотря на выпитое накануне, Михаил Иванович Ушаков за всю ночь, проведенную в камере Петропавловской крепости, не смог сомкнуть глаз. Зуб на зуб не попадал от холода. Мысли спутались, разум не приходил в спокойствие. Попытка помолиться тоже не удалась. К тому же этому благочестивому и разумному, с учетом скорой казни, желанию мешали мысли об оставленной в деревне девушке.

Ротмистр Ушаков мечтал, уволившись со службы, завести много детей, представлял себе дом батюшки, наполненный детским смехом. Если до ареста ротмистр еще сомневался в том, что провидением ему предначертано взять в жены эту дерзкую, смелую и красивую девчонку, то сейчас, вспоминая ее огромные глаза, он знал, что суждена Аленка была ему самим Господом, коль скоро и перед казнью не выходила она у него из головы.