Вот я - Джонатан Сафран Фоер

— Кейн Уэст культурно не более значим, чем…

— Нет, более.

— …Чем Филип Рот.

— Во-первых, я об этом человеке никогда не слышал. Во-вторых, Кейн, может быть, не важен для тебя, но он точно более важен для мира.

Джейкобу вспомнилось время, когда Макс помешался на сравнении ценности — Ты бы выбрала полную руку алмазов или полный дом серебра? На мгновение, которое тут же улетело, он увидел меньшего Макса.

— Видно, мы по-разному смотрим на вещи, — сказал он.

— Точно, — подтвердил Макс. — Я смотрю на вещи правильно. А ты нет. Вот и разница. Сколько людей смотрит в неделю твой сериал?

— Это не мой сериал.

— Сериал, для которого ты пишешь.

— Не простой вопрос. Есть люди, что смотрят первый эфир, есть зрители последующих показов, а еще записывают на видеорекордер…

— Несколько миллионов?

— Четыре.

— В эту игру играют семьдесят миллионов человек. И им пришлось ее покупать, а не просто врубить телик, когда лень воспитывать детишек или возиться с женой.

— Тебе сколько лет?

— В принципе, одиннадцать.

— Я в твоем возрасте…

Макс указал на экран:

— Смотри, что делаешь, пап.

— Смотрю, конечно.

— Только не…

— Все под контролем.

— Пап…

— Да, да, ага, — отозвался Джейкоб, затем вновь перенес внимание с экрана на Макса. — Они просто грабители.

— Папа!

— Ну ты впрямь унаследовал мамин талант беспокоиться.

И тут раздался звук, какого Джейкоб никогда прежде не слышал: что-то между скрежетом шин и стоном умирaющего животного, которого только что переехали.

— Черт! — закричал Макс.

— Что?

— О, черт!

— Погоди-ка, это что, моя кровь?

— Это кровь Сэма! Ты его убил!

— Да нет же. Я просто понюхал какой-то цветок.

— Ты понюхал Букет Погибели!

— Зачем вообще там был букет погибели?

— Чтобы у мудаков была возможность умереть дурацкой смертью.

— Полегче, Макс. Это была честная ошибка.

— Да кому какое дело, честная, нечестная.

— И при всем моем уважении…

— О, черт, черт, черт…

— …Это игра.

Не стоило Джейкобу этого говорить. Точно не стоило.

— И при всем моем уважении… — сказал Макс с пугающим хладнокровием, — иди на хер.

— Что ты сказал?

— Я сказал… — Максу не хватало духу смотреть отцу в глаза, но свои слова он повторить не испугался: — Иди на хер.

— Не смей со мной так разговаривать.

— Вот жаль, что я не унаследовал мамин талант проглатывать всякое дерьмо.

— Это как прикажешь понимать?

— Никак.

— Не похоже на никак.

— Всё, ничего.

— Нет, не всё. У мамы талантов много, но проглатывать дерьмо туда не входит. Да, я понимаю, что ты говорил не в буквальном смысле.

Слышал ли и Макс их ругань? Звон стекла? Или он просто зондирует, смотрит, каков будет ответ? А какого он хочет? А чем готов ответить Джейкоб?

Джейкоб, шагнув к двери, обернулся:

— Когда надумаешь извиниться, я буду в…

— Я умер, — ответил Макс. — Мертвые не извиняются.

— Ты не умер, Макс. На свете есть настоящие мертвецы, и ты к ним не относишься. Ты огорчен. Огорчен и умер — это разные состояния.

Зазвонил телефон — тайм-аут. Джейкоб ожидал, что это Джулия: в отъезде она всегда звонила, пока дети не легли спать.

— Алло?

— Привет.

— Бенджи?

— Привет, пап.

— У вас все хорошо?

— Да.

— Поздно уже.

— Я в пижаме.

— У тебя там все, что надо, есть, дружище?

— Да. А у тебя?

— У меня все хорошо.

— Ты просто хотел сказать привет перед сном? Ты позвонил мне.

— Вообще-то я хотел поговорить с Максом.

— Сейчас? По телефону?

— Ага.

— Бенджи, — сказал Джейкоб, протягивая трубку Максу.

— Дашь нам поговорить? — спросил Макс.

Перед абсурдностью этой ситуации, ее мучительностью и красотой Джейкоб готов был пасть на колени: эти два самостоятельных сознания, ни одно из которых не существовало еще десять с половиной лет назад, и теперь существующие лишь благодаря Джейкобу, не только могли свободно действовать без его вмешательства (это он знал давно), но и требовали свободы.

Джейкоб взял планшет и оставил своих отпрысков беседовать. Тыкая в айпад, он нечаянно развернул окно, лежавшее под "Иной жизнью". Там оказался форум, тема обсуждения — "Можно ли гуманно умертвить собаку в домашних условиях?". В первом же комментарии, на который упал взгляд Джейкоба, говорилось: "У меня была такая же проблема, но со взрослой собакой. Ужасно грустно. Мама отвезла Чарли к нашему знакомому, фермеру, живущему за городом, который сказал, что сможет его пристрелить. Для нас это было намного легче. Он повел Чарли гулять, говорил с ним и во время прогулки застрелил".

Вместо того чтобы узнать, как там Бенджи, у которого, конечно же, все хорошо, Джулия повозилась с волосами, повтягивала щеки, поправила блузку, придирчиво проверила макияж, потерла живот, прищурилась. Написала Марку — пожалуй, лишь затем, чтобы пригасить ненависть к себе самой: "Проверила — ребенок жив. Готова в любое время". Спустившись в бар, она застала Марка уже за столиком.

— Просторно разместили? — спросил Марк, пока Джулия располагалась напротив.

— Ты про мой номер? В духовке просторнее.

— Похоже, ты на семьдесят пять лет опоздала родиться. — И тут же, притворно поморщившись: — Гадкая шутка?

— Давай посмотрим. Мой свекор сказал бы, что все совершенно нормально, при том условии, что у шутника нет ни капли гойской крови. А Джейкоб заспорил бы. Потом они поменялись бы позициями и дальше грызлись вдвое жарче.

Подошел официант.

— По бокалу белого? — предложил Марк.

— Отлично, — согласилась Джулия. — Один тебе?

Марк со смехом выставил два пальца.

— Как там Ирв? Похоже, влез в дерьмо.