Очаг - Валентин Холмогоров

Третья застава не походила ни на что, виденное мною прежде. Небольшое одноэтажное зданьице, похожее со стороны на средневековый замок в миниатюре, окружала ограда из сложенных в рост человека плоских камней, аккуратно подогнанных друг к другу по размеру. Сходство усиливала островерхая башенка-донжон, прилепившаяся к фасаду этого удивительного строения наподобие флигеля. На флагштоке башенки трепыхался уже привычный мне белый флаг с черным кругом и крестом внутри, а над ним – я даже протер глаза, чтобы убедиться, что мне это не мерещится, – слегка выгоревшее на солнце красное полотнище с серпом и молотом в углу.

– Проходите, – слегка подтолкнул меня в спину Матвеич, – добро пожаловать на третью заставу Корпуса пограничной стражи территории Хеленгар!

Внутри тоже было на что посмотреть. Входная дверь, крепко сколоченная из потемневших от времени толстых дубовых досок, скрепленных меж собой железными пластинами, вела в круглую залу. Это была именно «зала», в духе рыцарских романов про Средневековье, иного слова и не подобрать. Большое и просторное помещение с массивным столом в центре и масляной лампой на цепях, изготовленной из старого колеса от крестьянской телеги. У дальней стены – не то печь, не то древний камин, к которому сбоку приделана явно современная дровяная плита, тянувшаяся ржавой трубой к каменному дымоходу. На плите темнел подкопченными боками мятый алюминиевый чайник, мирно соседствующий с двумя грозного вида утюгами на угольном ходу. С противоположной стороны – колченогий комод, над ним красуется алым бархатом вымпел с выведенной позолотой надписью: «Коллектив коммунистического труда». А рядом, там, где в настоящем средневековом замке должен, наверное, висеть изображающий сцены охоты гобелен, каменную стену прикрывал большой, размером с простыню, кусок материи с вытканным на нем профилем Сталина на фоне пшеничного поля и вышки ЛЭП. Портрет вождя, судя по неплохому качеству, был выполнен на современной вышивальной машине с программным управлением.

– Хеленгарцы построили, – с гордостью обвел рукой окружающее нас великолепие Матвеич. – Это был вроде как охотничий домик какого-то местного олигарха. Потом, после Катастрофы, поместье забросили, слишком далеко от цивилизации. А может, раскулачили хозяина того. Ну а мы – восстановили. Знакомьтесь, ребята, это Шаман. Шаман, проснись, у нас гости.

За столом с отсутствующим видом сидел тощий и сутулый парень неопределенного возраста. Он был худым настолько, что одежда буквально висела на нем мешком. Скуластое лицо, впалые глаза и тонкая козлиная бородка в сочетании с давно не мытыми патлами, свисающими до плеч, придавали ему сходство не то с медитирующим хиппи, не то с заблудившимся в лесу ролевиком, не видевшим пищи и парикмахерской как минимум с полгода.

– Шаман, ау? – снова позвал парня наш провожатый.

Тот тряхнул шевелюрой, обнаружив наметившуюся на макушке плешь, сфокусировал на нас почти бесцветные, прозрачно-голубые глаза, вздохнул и произнес:

– Не вижу! Раньше видел, а теперь нет…

Зрачки у него были странные, примерно в половину склеры.

– Чего ты там не видишь? – проворчал Матвеич. – Гости, говорю, пришли, их-то ты увидел? Ну, вот и метни на стол чего-нибудь порубать.

– Сущее, – не обращая на нас ни малейшего внимания, продолжил Шаман, обращаясь как-то ко всем сразу и в то же время ни к кому конкретно. – Все сущее пронизано энергиями, перетекающими одно в другое и из другого в третье. Все это питало нашу реальность, как кровь, понимаешь, как кровь. Бурлит и кипит. А теперь не вижу. Не чувствую. Не кипит. Все пропало, ушло, осталась одна пустота. Оболочка.

– Опять грибов своих нажрался, – покачал головой Матвеич. Направился к плите, звякнул крышкой чайника, недовольно хмыкнул. – Он у нас любитель эзотерики всякой, мистики-шмистики, вот этого всего. И грибов. Нажрался как-то раз поганок в лесу, сюда и провалился. Три дня потом поверить не мог, что Центрум ему не мерещится. Все ждал, пока попустит. А здесь, в предгорьях, очень интересные грибочки растут… Вот из них он отвар и варит, настойки всякие делает, водку только переводит зря. Потому и Шаман.

Я с интересом посмотрел на паренька. Что я там говорил про наркоманов, среди которых почти не встречалось настоящих проводников? Бывают, оказывается, исключения. Отсюда и его противоестественная худоба: трудно, наверное, объедаться нездоровой пищей, когда все подступы к холодильнику стерегут демоны и драконы.

– Возмущение энергии вселенной порождает жизнь! – воздел узловатый палец к люстре-колесу Шаман. – Оно же ее и уничтожает! Пока я живу, я создаю энергию, потому что я и есть энергия, а энергия есть жизнь! Жизнь – как жила, она тонкая и прочная. Из этого мира вытянули жилы. Остались только образы, растущие в нашем сознании. Это фундаментальная ошибка, фундаментальная!

– Да заткнись ты уже, – послышался откуда-то хриплый и низкий голос, густо приправленный скрипом деревянных ступеней. Оглянувшись на звук, я обнаружил в стене ранее не замеченную мною нишу, в которой просматривалась ведущая вверх, вероятно, в ту самую башню-флигель, винтовая лестница. По лестнице спускался упитанный мужчина средних лет в расстегнутом на объемистом животе военном кителе цвета хаки. Китель имел странный покрой, а на плечах его обладателя красовались погоны совершенно незнакомого мне вида, с двумя просветами, тремя звездочками и почему-то шпалами-лычками. «Точно не наши, не пограничные», – подумалось мне. Грудь бравого вояки украшали два ряда орденских планок, пестрящих разноцветными лентами. Картину довершали заправленные в скрипучие сапоги синие штаны-галифе с ярко-красными, как пожарная машина, лампасами. Улыбнувшись в роскошные рыжие усы, обладатель многих наград и галифе протянул мне для пожатия шершавую руку и с гордостью представился:

– Димпалыч, командир этой богадельни. Потомственный казак, урожденный князь, действительный лейб-генерал и верховный атаман всемирного православного казачьего войска имени товарища Сталина.

«Только этого мне не хватало», – с тоской подумал я, опасливо протягивая ладонь для ответного рукопожатия. Отличная выдалась компания. Обдолбанный мухоморами наркоман и казак-сталинист. Разве что Матвеич на их фоне выглядит более-менее нормальным.

– Иван, – представился я. – Девушку зовут Лора.

Цепко ухватив меня за пальцы, Димпалыч вывернул руку так, чтобы посмотреть на мое запястье, и с довольным видом хмыкнул:

– Пограничник? Это хорошо. Где служишь?

– Шестнадцатая застава, Клондал, – ответил я, с трудом высвобождая ладонь из его могучей лапы.

– А в наших дебрях чего забыли?

– В Поющий Лес идем, – решил не хитрить я, благо никаких иных туристических достопримечательностей Хеленгара, кроме столицы Ривы, я попросту не помнил.

– Это к вонгам, что ли? – удивленно вскинул брови потомственный казак. – Дело ваше, конечно, но как по мне, лучше от них держаться подальше. Дикари, и воняет от них, как от деревенского сортира.

Вонги, значит. Вот как, оказывается, зовут обитателей того мира, в который ведут врата из Поющего Леса.