Фрэнсис Дрейк - Виктор Губарев

«Золотая лань» приблизилась к побережью Коста-Рики и 16 марта, обогнув скалистый остров Исла-дель-Каньо, стала на якорь в укромной бухте (ныне носящей имя Дрейка). Здесь участники экспедиции решили отдохнуть после долгого плавания, почистить днище корабля и пополнить запасы питьевой воды, дров и провианта.

20 марта в море были замечены паруса небольшого фрегата, идущего с севера. Дрейк отправил на его захват пинас, на котором находился вооруженный отряд из трех десятков человек. Вице-губернатор Коста-Рики капитан Хуан Солано в рапорте президенту аудиенсии Гватемалы сообщал: «Как только англичане приблизились, они начали трубить в трубы и произвели из аркебуз несколько выстрелов в воздух, чтобы принудить испанцев либо защищаться, либо сдаться. Увидев, что последние не собираются сдаваться, англичане произвели выстрелы на поражение и ранили двух солдат. Понимая, что сопротивление бессмысленно, испанцы сдались, и англичане поднялись на их судно и отвели его в бухту, из которой вышла их ланча. Там, на большом корабле в 200 тонн, находился их генерал-капитан, имя которого — Фрэнсис Дрейк. Это судно несет 14 больших пушек и 86 человек, все — опытные моряки и солдаты, не считая аркебузного снаряжения, множества единиц ручного оружия и иного вооружения, каким обычно пользуются разбойники, подобные этим».

Владельцем судна оказался Родриго Тельо, который тремя днями ранее покинул реку Сан-Педро-де-Пальмар, протекающую близ городка Никоя, чтобы доставить в Панаму груз сарсапарильи, топленого свиного жира, меда и маиса. Но гораздо большую ценность для Дрейка представляли находившиеся на призе двое пилотов, Алонсо Санчес Кольчеро и Мартин де Агирре, которые должны были доставить на Филиппины нового губернатора — Гонсало Ронкильо. При них находились новейшие навигационные карты и лоции Тихого океана, а также письма вице-короля Новой Испании, адресованные Ронкильо и другим высокопоставленным чиновникам. По свидетельству Нуньо да Силвы, Дрейк сразу оценил важность этих бумаг «и радовался им, заявляя, что заберет их в свое родное королевство».

Трофейные карты и лоции в дальнейшем, безусловно, помогли Дрейку в его плавании в Ост-Индию.

Заметим, кстати, что капитан «Золотой лани» пытался нанять Санчеса Кольчеро штурманом экспедиции, предлагая ему за это тысячу дукатов и даже отправив его жене 50 песо. Однако испанец решительно отказался от этого предложения, уверяя, что он не пилот, хотя и знаком с побережьем Китая.

Сарсапарилья была выгружена с борта призового судна на берег. Затем туда же перенесли серебряные слитки и иные ценности с «Золотой лани». Желая максимально облегчить свой корабль, Дрейк приказал перетащить с него всю артиллерию на судно Тельо. Наконец матросы занялись кренгованием и очисткой днища.

По данным Солано, полученным от моряков с судна Тельо, флагман Дрейка «перевозил в качестве балласта тысячу двести слитков серебра, каждый из которых оценивался в триста песо. Кроме того, он имеет три огромных сундука, полных золота. У него имеется также три или четыре сундука, полные пиастров, так что, согласно признанию, которое он сделал этим испанцам, он везет более шестисот тысяч песо».

Когда все ремонтные работы на «Золотой лани» были завершены, галеон снова спустили на чистую воду, погрузили на него золото, серебро, пушки, воду и дрова, и 25 марта, в девять часов вечера, он вышел в море вместе со своим призом. На следующий день пинас был взят на буксир, и так его тащили за кормой флагмана до 27 марта. Потом Дрейк велел забрать с пинаса снаряжение и оружие и пересадить на него всех пленных испанцев, кроме Санчеса Кольчеро. Пленным, обеспеченным небольшим запасом провизии, позволили идти к ближайшему берегу. 29 марта они высадились в Эспарсе.

Продолжив свое плавание вдоль побережья Центральной Америки, англичане 30 марта достигли 12° северной широты. Через три дня, согласно расчетам, они находились на 13° 20′ северной широты. Недалеко от тех мест расположен никарагуанский порт Реалехо. Очевидно, от одного из пленных Дрейк узнал, что в указанном порту Гарсиа де Паласьос строит судно, предназначавшееся для торговли с Филиппинами. Англичане решили сжечь это судно, а самого Паласьоса поймать и повесить. Но когда Дрейк попытался принудить Санчеса Кольчеро провести «Золотую лань» в Реалехо, испанец снова заявил, что не является пилотом и не имеет представления о том, как провести корабль в названный порт. Когда попытки уговорить или подкупить Кольчеро закончились безрезультатно, Дрейк велел подвесить упрямого испанца на рее и держать его там, пока он не лишится чувств.

3 апреля в море был замечен небольшой фрегат, и ночью англичане смогли приблизиться к нему. Судно вышло из мексиканской гавани Акапулько и направлялось в Кальяо. На нем плыл важный господин — дон Франсиско де Сарате, которого Нуньо да Силва называет кузеном герцога Медины. Позже Сарате в письме вице-королю Новой Испании дону Мартину Энрикесу так описал свою встречу с Дрейком:

«Я отплыл из порта Акапулько двадцать третьего марта и плыл до субботы четвертого апреля, когда, за полчаса до рассвета, я увидел в лунном свете приблизившийся к нам корабль. Наш рулевой закричал, чтобы он отошел прочь и не двигался вдоль нашего борта. На это они ничего не ответили, прикинувшись спящими. Тогда рулевой закричал громче, спрашивая их, откуда идет их корабль. Они ответили: „Из Перу“ и что он принадлежал Мигелю Анхелю — это было имя капитана, хорошо известного на указанном маршруте. Отвечавший с того судна человек был испанцем, имя которого я сообщу Вашему превосходительству позже.

Корабль противника держал свою барку возле носа, словно шел у нее на буксире. Неожиданно, в один момент, она зашла к нам с кормы, приказав нам спустить паруса и произведя в нас семь или восемь аркебузных выстрелов.

Мы подумали, что на шутку это не похоже и дело может закончиться плохо.

Со своей стороны мы не оказали никакого сопротивления, так как имели на борту не более шести человек, пробудившихся от сна; поэтому они поднялись на наш корабль с малым риском для себя — так, словно были нашими друзьями. Они никому не причинили вреда, лишь забрали шпаги и ключи у пассажиров. Получив информацию о том, кто находился на борту нашего корабля, они приказали мне отправиться на их корабль, где находился генерал, — и я обрадовался этому, подумав, что у меня будет больше времени, чтобы лучше подготовиться к встрече с Господом. Вскоре мы прибыли туда, где он находился, на очень хороший галеон, вооруженный такой артиллерией, какой я в жизни не видывал.

Я нашел его прогуливающимся по палубе и, подойдя к нему, поцеловал его руку. Он встретил меня весьма любезно, проводил в свою каюту, предложил мне сесть и сказал: „Я друг тех, кто говорит мне правду, но с теми, кто этого не делает, я шутить не люблю. Поэтому вы должны рассказать мне (и это лучший способ добиться моего расположения), сколько серебра и золота везет ваш корабль“. Я сказал ему: „Нисколько“. Он повторил свой вопрос. Я ответил: „Нисколько, только несколько небольших тарелок, которыми я пользуюсь, и несколько кубков — вот все, что есть на корабле“. Он молчал некоторое время, а потом спросил меня, знаком ли я с Вашим превосходительством. Я отвечал: „Да“. — „Есть ли на корабле кто-либо из его родственников или вещи, принадлежащие ему?“ — „Нет, сэр“. — „Ну, ладно, встреча с ним обрадовала бы меня больше, чем все золото и серебро Индий. Вы бы увидели тогда, как должен держать свое слово джентльмен“. Я на это ничего не ответил. Затем он встал и велел мне идти с ним, пригласив меня в каюту, расположенную на корме под палубой, где находилась тюрьма, названная им „кутузкой“. В ней, в самом конце, находился старик. Он сказал мне: „Садитесь, ибо именно здесь вам придется остаться“. Я согласился и собирался уже сесть, когда он остановил меня и сказал: „Я не хочу, чтобы вы утруждали себя этим прямо сейчас, однако мне хотелось бы, чтобы вы сказали, кто этот человек“. Я ответил, что не знаю его. „Хорошо, — сказал он, — тогда знайте, что это — пилот по имени Кольчеро, которого вице-король отправил в Панаму, чтобы сопроводить дона Гонсало в Китай“. Затем он освободил этого пилота из заключения, и мы все вместе поднялись на палубу. Это был тот самый человек, который отвечал нам с галеона, когда нас захватывали. Мы приятно беседовали, пока не наступило время обеда. Он приказал мне сесть рядом с ним и начал давать мне еду из своей тарелки, говоря, чтобы я не волновался, ибо моя жизнь и собственность в безопасности. За это я поцеловал его руку.