Небеса с молотка. В погоне за ближним космосом - Эшли Вэнс

мира. Его родной Инверкаргилл был и остается форпостом городской застройки юго-западного побережья острова Южный на границе между холодным синим морем к югу и бескрайними зелеными пастбищами к северу и востоку от города, где паслись и мирно сосуществовали отары овец и стада коров. К западу простирается национальный парк Фьордленд – оставленное человечеству на память о себе древними ледниками (а может, и высшими силами) великолепие из причудливой россыпи лесов, озер и гор. Сам Инверкаргилл вписывается в окружающую красотищу плоховато, и кажется, будто градостроители стыдились того, что творят. Сонный город с шестидесятитысячным населением славится на всю страну разве что холодным и ветреным климатом. Скромный центр Инверкаргилла выглядит так, будто его телепортировали сюда прямиком из Англии или Шотландии середины XIX века. То же самое касается и топонимики. Куда ни глянь, таблички с названиями улиц пестрят именами шотландских рек (Dee Street, Tyne Street и т. п.) и ретроанглицизмами (Pork Pie Lane). Туристы как раз и посещают Инверкаргилл для того, чтобы перенестись, как на машине времени, в стылый холод викторианской эпохи, да еще и на колониальных задворках империи… Как им устоять перед таким соблазном? На рекламном щите в вестибюле одной из главных гостиниц сообщается, что заслуживающие внимания достопримечательности города включают в себя кирпичную водонапорную башню 1889 года постройки высотой в головокружительные по тем временам тридцать метров, парк (весьма миленький) и «Мекку мотоциклетной классики Билла Ричардсона», знаменитую тем, что это «первый в Австралии музей мотоциклов», который… ну да ладно, надо же городу хоть чем-то гордиться[74].

Страстных любителей мотоциклов в Инверкаргилле (как и по всей Новой Зеландии) полным-полно и помимо основателя местного музея Билла Ричардсона. Как и во всем мире, здешние байкеры обожают не только гонять на своих двухколесных монстрах, но и, сняв шлем и включив голову, перестраивать и всячески усовершенствовать свои машины. Самым прославленным аборигеном Инверкаргилла из их числа был Берт Монро, устанавливавший рекорды скорости на собственноручно модифицированных мотоциклах и сыгранный в кино Энтони Хопкинсом. Вот и Питер Бек был из того же разряда людей, обожающих ковыряться в железках, а потому ему, видимо, на роду было написано родиться и вырасти именно в Инверкаргилле.

Однако при гипотетическом опросе жителей Инверкаргилла большинство из них ответили бы, что понятия не имеют, кто такой Питер Бек, – и это показательно[75]. За исключением Илона Маска никто, кроме Бека, не может похвастаться столь выдающимися успехами в частном ракетном бизнесе. В результате он стал еще и одним из богатейших новозеландцев, и одного этого в любой другой стране хватило бы для того, чтобы прославиться. Однако Новая Зеландия – место весьма специфическое по части национальной культуры.

Зато жители Инверкаргилла прекрасно знают имя Расселла Бека, отца Питера, скончавшегося в 2018 году на семьдесят седьмом году жизни.

Расселл был человеком Возрождения. Более двух десятилетий провел он на посту директора Музея и художественной галереи Саутленда, где люди могли познакомиться с самыми разнообразными артефактами в диапазоне от традиций маори до редких видов животных и художественных направлений региона. Хотя основан музей был задолго до появления там в 1965 году Расселла, самые впечатляющие архитектурные сооружения обязаны своим существованием именно ему. На собранные им средства в начале 1990-х годов над главным музейным комплексом возвели белую пирамиду, по сей день остающуюся самой большой пирамидой не только в Австралии, но и во всем Южном полушарии[76]. Слева от пирамиды расположена обсерватория с двенадцатидюймовым (по диаметру) телескопом, собственноручно построенным Расселлом в ранней молодости. Она стала местом проведения регулярных собраний Саутлендского астрономического общества и первого соприкосновения с астрономией множества местных школьников, включая Питера[77].

Помимо музейной работы Расселл Бек страстно увлекался местными полудрагоценными камнями – жадеитом, нефритом, серпентином, – которые маори называют «поунаму», то есть «зеленый камень». Он проштудировал горы литературы о месторождениях поунаму не только на Южном острове, но и по всему миру; об истории камня и его месте в культуре маори; о технике его обработки и изготовления украшений и статуэток из зеленого камня. Написав несколько авторских монографий на эти темы, Рассел снискал себе мировую славу одного из лучших геммологов, специализирующихся на зеленых полудрагоценных самоцветах. В конце жизни он пожертвовал свою коллекцию из полутора тысяч образцов, собранных по всему земному шару, Новозеландскому институту минералогии, и этот его дар до сих пор считается самым обширным собранием жада в мире.

Расселл Бек оставил свой след в Инверкаргилле и по всему Южному острову и как автор крупных скульптурных композиций, в том числе на естественно-научные темы. В самом центре Инверкаргилла стоит созданная им инсталляция в виде наклонно положенного на землю раскрытого зонта, трость которого служит гномоном солнечных часов, а в прозрачный купол вмонтированы созвездия южного неба. Ручка же трости зонта завита и имеет форму кору, как называют маори разворачивающий спиралевидный росток папоротника, являющийся одним из лейтмотивов их искусства, что как бы намекает на присущую народу маори тягу к звездам. Неподалеку от зонта высится его же авторства «Куб познания», который издали и вправду выглядит как балансирующий на одной из вершин куб, а при ближайшем рассмотрении оказывается ромбоэдром с двумя глубокими пазами крест-накрест. Бек сказал, что оптический обман призван приучать людей не верить своим глазам, ибо «не всё является тем, чем кажется, и нужно всегда задаваться вопросами и исследовать реальность». На дальней южной набережной города из воды далеко на берег тянется колоссальных размеров памятник якорной цепи его работы.

После смерти Расселла Бека некролог в местной газете гласил: «Для него, похоже, не было ничего невозможного»[78]. Вот это и есть самое главное. Некогда Беки перебрались в Новую Зеландию из Шотландии и сразу же снискали себе прочную репутацию очень способных, изобретательных, предприимчивых и гораздых на выдумки людей. Будучи потомственными кузнецами, предки Рассела по прибытии в Новую Зеландию принялись за работу и стали строить машины для местных фермеров, постепенно превратив свои кузни в процветающий бизнес. Расселл унаследовал от них способность создавать чуть ли не всё что угодно собственными руками, и эта же способность передалась и его сыновьям, включая Питера.

Инверкаргилл – место пусть и промозглое в плане климата, но для воспитания детей самое что ни на есть подходящее, и Расселл с женой Энн, учительницей по профессии, создали идиллические условия и для родившегося в 1977 году Питера, и для двух его старших братьев. Семья жила в красном кирпичном доме 1950-х годов постройки с тремя спальнями и большой мастерской, расположенном в ухоженной части города.