Первый. Бывший. Единственный - Татия Суботина

Дубравин ей не поверил.

– Не ври мне. Зачем ты заманила сюда мою жену?

– Триста лет она нужна мне, – фыркнула Загорская. – Кем ты себя возомнил, Дубравин? Сказала же, не посылала, значит…

Любая другая уже вняла бы явному предупреждению, что сквозило в голосе мужчины, напряжению, которое читалось в каждой его черте. Только Инга продолжила упрямо настаивать на своем. Это ее и подвело.

Иннокентий и сам не понял, как оказался рядом с блондинкой, схватил ее за шею и пригвоздил в жестком захвате к стене. Словно бабочку к стеклу пришпилил.

– Отпусти, – захрипела Загорская, выпучив глаза.

– У тебя есть выбор: либо рассказываешь сейчас мне правду, либо я придушу тебя прямо здесь.

– Я. Говорю. Правду, – выдавила из себя Инга. – Отпусти.

Дубравин хорошенько ее встряхнул, отчего девушка клацнула зубами.

– Неправильный ответ, – процедил он. – Попробуешь еще раз?

– Ты. С. Ума. Сошел? – задыхалась Загорская.

Мужчина не стал опровергать ее версию. Грань, к которой он преступно близко подошел, уже маячила чернотой перед глазами.

– Ты отправила сообщение моей жене? – буравил тяжелым взглядом он девушку.

– Я. Я! – не выдержала та. – Задушишь же!

Он немного ослабил хватку, Инга со стремительно синеющим лицом оказалась еще тем зрелищем. Сесть за убийство этой мерзавки в планы Дубравина совсем не вписывалось.

– Зачем? – склонил голову набок он. Загорская опять взяла паузу, то ли слова подбирала, то ли играла ему на нервах, пришлось в который раз обозначить серьезность своих намерений. – Ну!

– Потому что она должна была узнать правду! – вскрикнула блондинка.

– Правду? – не понял мужчина.

– Насчет нас, Кеша. Мне надоело скрывать наши отношения, – трагично заявила Инга.

– Нельзя скрывать то, чего нет. Так ты специально подстроила, чтобы и я приехал, и Вася?

– Сам ты этот узел никогда бы не разрубил, вот я и решила помочь.

– Помочь? Так вот, значит, как это называется, да? – вскипел Дубравин.

– Василиса – умная женщина. Теперь, увидев, как тебе, мне и Матвею хорошо вместе, она даст тебе развод и перестанет удерживать.

От таких перспектив мужчину прошибло холодным потом.

Василиса – умная женщина, этого не отнять. Как и ее гордости.

Сына она ему не простит…

Он отогнал от себя эти мысли так же резко, как делал это тысячи раз до этого. Вася его жена. Его женщина. Дубравин знал, что стал причиной ее душевной боли, но он продолжал упрямо верить, что они смогут это преодолеть.

Он оступился, Вася ему назло с тем белобрысым в отеле… Квиты же?

– Дубравин! – Инга стала колотить его по груди, и он опомнился, что слишком сильно сжал руку.

Мужчина отшатнулся, отпустил Загорскую и отошел от нее. От греха подальше.

Комната погрузилась в напряженную тишину.

– Так будет лучше, Кеша, неужели ты не понимаешь? – вдруг заговорила Инга.

Любая другая уже сбежала бы от него, теряя тапки, а несостоявшаяся любовница продолжала лезть на рожон. Словно бы ей нечего было терять или она не верила, что Дубравин способен был причинить ей вред. А у него руки чесались и красная пелена перед глазами стояла.

– Тебе лучше?

– Тебе, Кеша, – ласково проворковала Загорская. – Мне, Матвею… Ты о нем вообще подумал?

– Побольше твоего.

– Ему нужна полноценная семья, – вкрадчиво начала Инга.

– Тебе не стоит развивать эту мысль, если не хочешь лишиться того, что уже имеешь, – резко ответил Дубравин.

– Я тебя люблю, Кеша… – завела старую песню Загорская.

– Кончай дурить, Инга. У тебя в жизни только две любви: ты и деньги.

– Тебе не надоело меня отталкивать? – предприняла попытку кокетства она. –  Сам же знаешь, что мы подходим друг другу. У нас сын, мы всегда будем связаны. А помнишь, как нам было хорошо?

– Не помню. И никогда этого не скрывал. То, что ты там себе надумала, для меня было глупой ошибкой.

– Можем повторить, ты только подпусти меня ближе…

Инга тронула его за плечо, попыталась приластиться кошечкой. Дубравин грубо схватил ее за запястье.

– Лучше я гадюку в постель приглашу, чем тебя.

– Больно! – взвизгнула Загорская.

– Не лезь в мою жизнь, – процедил мужчина, разжав хватку. – Иначе я сделаю тебе еще больнее.

Он бросился к выходу из номера. Здесь ему больше нечего было делать.

– Ты еще не знаешь, кого обижаешь, Дубравин! – вызверилась Инга, потирая запястье. – Я так просто этого не оставлю!

– Ты мне угрожаешь? – обернулся он.

– Я тебя люблю! – всплеснула руками блондинка. В ее голосе теперь слышались неприкрытые истерические нотки.

– Идиотка, – сплюнул Дубравин.

– Сумасшедший! – донеслось ему вслед.

Загорская была недалека от истины. Именно так он себя и чувствовал.

На улице пошел дождь, поднялся хлесткий холодный ветер, а у Дубравина земля под ногами горела. Или, скорее, подгорало совершенно в другом месте. И пожар этот могла потушить только одна женщина. Но вряд ли у нее осталось для такого желание после всего, что произошло…

Дубравин отправился в погоню. Его водитель выжимал педаль газа на полную, насколько это было безопасно в такую погоду, но на трассе в город машины Васи не оказалось.

И в корпоративной квартире жены тоже не было. Сколько Кеша ни стучал, а лишь добился недовольства соседей.

На звонки Вася не отвечала. Дубравин звонил с нескольких номеров, догадываясь, что его был занесен в черный список. К ночи жена так и не вернулась, тогда он по-настоящему испугался…

Очнулась я с тяжелой головой и болью в сердце.

По ощущениям, долго в отключке не пробыла, но уверенности ни в чем не осталось.  Если уж муж меня столько лет обманывал, то и себе доверять не стоило.

Руки-ноги были целы. Я глянула в зеркало заднего вида и скривилась: на лбу виднелась страшная ссадина, волосы растрепались и торчали во все стороны, взгляд был бешеный – красавица!

Я выключила мотор и на трясущихся ногах выбралась наружу.

Машина поцеловалась с деревом, на бампере виднелась существенная вмятина.

«Хорошо, что жива осталась, – пронеслось у меня в голове. – Хорошо ли?»

Я отмахнулась от таких глупых мыслей и едва на ногах удержалась.

На улице стремительно темнело. Дождь прекратился, а еще существенно похолодало. Брал мороз. Дорога уже заледенела. Продолжать нестись вперед, наплевав на безопасность, было сравнимо с путешествием в один конец.