Побежденный. Hammered - Кевин Хирн

Ульфур гораздо лучше подготовился к превращению в волка. У него даже имелся тайник с одеждой и ценными вещами.

«Разбойники в Исландии?» – скептически спросил я.

Именно потому, что на острове отсутствовали разбойники, я мог путешествовать в одиночку, носить письма и понемногу торговать. Разбойники просто не могли заработать себе на жизнь – уж слишком скудной была торговля между поселениями.

«Почему нет? Вам достаточно выглядеть несчастными, и вам поверят».

Выглядеть несчастными оказалось совсем не трудно, ведь обратное превращение оказалось столь же болезненным. Добрые люди из Киркьюбайярклёйстюра дали нам одежду и еды, Ульфур принес заплечные мешки, чтобы сложить туда припасы для долгого путешествия. Мы прошли пешком между двумя ледниками к северной части острова, спали под открытым небом и ничего не боялись. Раннвейг почти не разговаривала с нами, а по ночам часто плакала. Она не хотела, чтобы ее утешали.

Мы прервали наше путешествие в Миватне, прежде чем отправиться дальше, в Хусавик. Там мы нашли работу на побережье – мы не могли присоединиться к рыбакам или китобоям, чтобы не оказаться в море во время полнолуния. Постепенно мы начали привыкать к тому, что стали оборотнями. В Хусавике нам удалось добавить двух членов в нашу Стаю, еще одного мужчину и одну женщину.

Через два года, в 1707-м, в Исландию пришла чума. Умерла четверть населения. Я предложил Ульфуру увеличивать Стаю немного быстрее, чем он собирался, ведь волку не грозила чума, и мы могли спасать жизни, а не просто менять их. Тогда я впервые столкнулся с его глубоко скрытым расизмом и полной нетерпимостью. Ульфуру моя идея понравилась, но он заявил, что членами Стаи могут стать только скандинавы. Кельтов, как и представителей других этнических групп, он категорически отказывался допускать в Стаю. Кроме того, он отдавал предпочтение тем, кто исповедовал язычество. Я этого не понимал, как и приказа, который обрекал многих в Хусавике на ужасную смерть.

Когда я попытался задавать вопросы, Ульфур ощетинился и спросил, ставлю ли я под сомнение его лидерство. Я был вторым в иерархии, но трое остальных волков в Стае предпочитали иметь дело со мной, а не с ним. Ну а Раннвейг вообще не говорила с ним без крайней необходимости.

– Не твое лидерство, – ответил я, – а только причины, заставляющие тебя отказывать кельтам в возможности стать членами Стаи. Я знаю двух крепких мужчин, которых мы могли бы спасти от чумы во время следующей полной луны.

До полнолуния оставалось всего три дня.

– Кельты могут нарушить гармонию Стаи и посеять среди нас разногласия, – сказал он, но я не понял, о какой гармонии он говорит.

В наших рядах и без того не было согласия, хотя Стая в то время не насчитывала и десятка волков.

Когда мы вернулись после охоты во время полной луны, кельты уже умирали от чумы. Я считал, что Ульфур принял неправильное решение, которое положило начало нашим с ним разногласиям.

– Мы могли спасти этих людей, – сказал я, он зарычал и ударил меня, сбив с ног, и мои глаза стали желтеть.

– Чистота вида это закон Стаи, – прорычал он. – Никогда не предлагай его изменить.

Я подумал, что он плохо понимает разницу между расами и видами, но не стал возражать и опустил глаза.

– Как пожелаешь, альфа, – ответил я.

На следующей неделе я встретил оборотня из другой стаи. Его звали Халлбьорн Хёук.

– Я второй в Рейкьявике, – сказал он. – Нашего альфу зовут Кетиль Гримссон. А ты второй после Ульфура Дальсгаарда, не так ли?

– Так.

– Могу я поговорить с тобой наедине? – спросил он.

– Существует совсем немного мест, куда мы можем пойти, чтобы не узнала Стая, – сказал я.

Мы были маленькой Стаей, но и Хусавик небольшой город.

Халлбьорн улыбнулся.

– Я понимаю. Тогда я буду краток. Тебе известно, что Ульфур Дальсгаард являлся членом Стаи Рейкьявика и изгнан оттуда более двух лет назад?

– Нет, для меня это новость. За что его изгнали?

– Его идеи относительно расовой чистоты остальные находили неприемлемыми. Он постоянно оговаривал членов Стаи или издевался над теми, кто имел другое, не скандинавское происхождение. Англосакс по отцу, я, входил в их число. Кетиль сказал, чтобы Ульфур проводил свой крестовый поход за расовую чистоту в другом месте и изгнал его из Рейкьявика.

– Почему ты здесь?

– Чтобы дать знать тебе и остальным волкам, что в Исландии есть другая Стая, если кому-то из вас захочется сменить местожительство. Вас примут, если вы откажетесь от идей Ульфура. В нашей Стае собраны представители разных народов.

– И все? Ты проделал такой долгий путь только для этого?

– Нет. Я хотел выяснить, что ты знаешь о законах Стаи.

– Закон определяет Ульфур. Слово альфы закон.

– Конечно. Но каков механизм смены лидерства?

– Я… что?

– Предположим, кто-то в твоей Стае не согласится со словом альфы. Возможно, он будет занимать не самое высокое положение или им окажешься ты. Или большинство Стаи решит, что другой волк должен стать альфой. Что тогда произойдет?

– Я не знаю.

Хёук фыркнул и покачал головой, словно иного ответа и не ожидал.

– Любой член Стаи в любое время может вызвать альфу на поединок в борьбе за лидерство. Будет схватка. Победитель становится альфой.

– И какой должна быть схватка?

– Кровавой. Один из волков сдается или получает такие раны, которые уже не исцелятся.

– Любопытно. Ульфур не сообщил мне об этом законе.

– Старайся прятать свои мысли, – предупредил Хёук. – Если он услышит через внутреннюю связь Стаи, о чем ты думаешь, тебе придется драться до того, как ты будешь готов.

– Он может услышать прямо сейчас, – сказал я.

И я немедленно созвал всех, кроме Ульфура, на встречу в свой дом. Рано или поздно он все поймет, и тогда либо примет мой вызов, либо уйдет прочь. А в Хусавике все еще оставались люди, которых можно было спасти от чумы.

Хотя до полнолуния было далеко и наши волки находились не в самом лучшем состоянии, я сообщил о своем вызове Ульфуру через связь Стаи, а потом совершил болезненную трансформацию по собственной воле и стал ждать его появления.

Я не стану задерживаться на дуэли; она получилась короткой и жестокой, я убил его менее чем через минуту. Я не представлял размеров собственной силы, пока обстоятельства не заставили меня к ней обратиться. Когда он умер, в воздухе повеяло холодом, но я не обратил на него внимания и понял, чтó это значит, лишь спустя много лет. Я стал альфой Стаи Хусавика, потом альфой всей Исландии после схватки с Кетилем Гримссоном, который не имеет отношения к данной истории. Став альфой, я сразу изменил закон Стаи.