Брусиловская казна - Сергей Бортников

– Кассету.

– Может, дискету?

– Нет, именно кассету… Для магнитофона… Извини, но мы с отцом её послушали…

– И что там?

– Разговор между одними высокопоставленными людьми. Когда это закончится, Серёжа?

– Не знаю, мам, – честно признался я.

Старый добрый «Маяк» стоит на полке под телевизором. Включаю его в сеть, вставляю кассету. По голосу сразу же узнаю одного из волынских авторитетов. Двое мужчин, как я догадался, – руководители региональной структуры одной спецслужбы – просят его навести порядок на таможне. С удовольствием вспоминают совместную операцию по вывозу за рубеж икон пятнадцатого века, цветных металлов и сигарет.

Переставляю кассету на другую сторону. Это, по всей видимости, репортаж с закрытого заседания координационного комитета по борьбе с коррупцией! Вот мэр распекает главного милиционера; как всегда бестолковые и противоречивые указания даёт прокурору губернатор… Пока они будут руководить правоохранительными органами, сами оставаясь «вне обстрела», порядка в стране будет!

Что ж, очередная порция компромата сегодня же уйдет в Москву…

Я подхожу к компьютеру, включаю его в сеть, нажимаю кнопку F2.

«Тьфу, ты, черт, – у меня ведь стибрили винчестер!»

Однако на экране монитора неожиданно вспыхивают знакомые буквы…

Пошла загрузка!

– Мама, иди сюда!

– Что, сынок?

– Кто был у нас в гостях?

– Ой, совсем забыла… Андрюша приходил. Черняк. Он сейчас в коммерческой фирме работает. Её руководители узнали о том, что у тебя сломался компьютер, и предложили помощь…

Спасибо, ребята! Никогда не забуду вашей доброты!

Я включаю диктофон и начинаю работать…

Отец вошёл в комнату, когда я заканчивал обрабатывать воспоминания Чабана. Молча встал за моей спиной и уставился в монитор.

– Над чем трудимся, Сережа?

– Над мемуарами бывших воинов УПА.

– Не за ту тему ты взялся, сынок… Бандиты убили мою маму, твою бабушку…

– Разве это были воины УПА?

– Какая разница? Полицаи! Одна шайка-лейка… От их рук на Волыни погибло больше народа, чем от немцев. Я знаю об этом не понаслышке – всю войну провёл на оккупированной территории.

– Ты не прав, папа. Они, как и твой отец, боролись с немцами, охраняли местных жителей, не давали угонять в Германию людей и скот. Полицаи, кстати, были их злейшими врагами!

– Не верю… Можно почитать?

– Конечно…

Я вставил в принтер чистый листок. Вышел в «Печать» и нажал «Enter». Быстро отпечатал воспоминания Жуковского, Пархотюка, Чабана…

Отец взял листы и ушёл с ними в другую комнату. Ко мне он вернулся только через полчаса.

– Не знаю, кому и верить, – пробормотал он растерянно.

– Мне…

– Ворошилов утверждает, что ими командовал советский полковник. Это правда?

– Не знаю… Но кличка Рудый мне уже встречалась не раз. В одно и то же время он неожиданно появлялся то в Ковельском, то в Локачинском, а то и во Владимир-Волынском районе… Вот и Чабан вспоминает, что Рудый руководил подготовкой младшего командного состава в Карпиловке…

– Значит, правы те, кто утверждает, что у истоков УПА стоял НКВД?

– Не думаю… Но что они контролировали процесс – это точно. Ещё твой товарищ рассказывал, как организовывалось партизанское движение на Украине.

– Граховский?

– Да…

Хоть я и был тогда подростком, историю ту запомнил слово в слово… В начале войны немцы отпустили по домам пленных красноармейцев – уроженцев Западной Украины. В том числе и моего деда, совравшего, что его фамилия Бортниченко. Так вот… Наши разошлись по селам и думать забыли про сопротивление фашистам. И тогда советское командование решило забросить на Волынь отряд переодетых в немецкую форму спецназовцев, в составе которого оказался и папин друг. Они заходили в дома, где отсиживались советские воины, и просто отстреливали их со словами: «Руссиш партизан». Вот и потянулся ручеёк в леса…

Граховский просил никому не рассказывать об этом. «А то меня и сегодня достанут!» А когда Украина объявила о своей независимости, он выехал на ПМЖ в Молдавию…

Это был весомый аргумент в моём споре с отцом, но тот всё равно не хотел сдаваться.

– Как хочешь, а я останусь при своём мнении. И очень обижусь, если ты не расскажешь правду о событиях тех дней…

Правда в его изложении выглядела так:

– Мой папа – Дмитрий Терентьевич – родом с Урала. Всё имел: землю, скотину, пчелиные ульи – борти. Может, оттуда и пошла наша фамилия… Его родители рано умерли, и он вынужден был жениться: одному с таким хозяйством не управиться… Вскоре на зажиточных крестьян начались гонения, и батя принял решение поступить в военное училище. Закончил его, быстро дослужился до капитана. В 1939 году пехотный полк, в котором он был начальником штаба, направили на Волынь в местечко Олыка. Сейчас всякое пишут, но тогда народ встречал советские войска с цветами и музыкой – я свидетель…

22 июня 1941 года стоял тёплый и солнечный день. Мы собирались провести его на природе, поэтому проснулись чуть раньше обычного. Мама приготовила завтрак, посмотрела в окно и промолвила: «Что-то Митя задерживается!» Как вдруг небо закрыла армада самолётов с крестами на борту. Началась бомбёжка. Мне было девять лет, сестричке Тамаре – пять. Но мама не растерялась и велела бежать к реке, что и спасло нам жизни…

Просидев более двух часов в воде, мы вернулись в дом Кашевских, где снимали комнату. Вскоре пришел отец.

– Настя, собирай детей! Началась война! Сейчас сюда прибудет повозка и два солдата. Они отвезут вас в Киев. Оттуда будете добираться на Урал…

И действительно, через минут пять под нашими окнами остановилась запряжённая лошадьми телега… Попрощавшись с отцом, мы направились в сторону Ровно. От самой Олыки до Цуманского перекрёстка под непрерывным авиационным обстрелом стояла шестикилометровая колона тяжелых танков. Наши воины разбежались кто куда…

На рассвете 24 июня просёлочными дорогами добрались до города Острог. Шли в хвосте уходящей на восток вереницы военной техники. Вдруг небо стало чёрным от самолётов. Посыпались бомбы. Сопровождавшие нас солдаты бросились в рожь; больше мы их никогда не видели. Спустя несколько минут к нам подошли два эсэсовца с автоматами в руках и скомандовали: «Вэк!» С повозки не разрешили взять даже куска хлеба. Сами сели на неё и укатили. Нам не оставалось ничего другого, как вернуться в Олыку. Хозяин дома нас назад не принял… Пришлось жить в костёле, там осталась целой одна комнатка, в которой когда-то переодевался ксёндз. Мама устроилась на работу санитаркой в больницу. Денег ей не платили, зато обеспечили продуктами питания… Что вытворяли эти бандиты – тебе не передать.