Виновен - Канаэ Минато

Тогда Михоко решила искать имя Асами в газете о найме и кадровых перемещениях. Она узнала, что он сдал экзамены с первого раза и был принят на работу в префектуральную школу Нарасаки. С того времени прошло два года, но Михоко, притворившись выпускницей, позвонила в школу и узнала, что Асами работает там до сих пор. Ей нечего было терять, поэтому она написала Асами письмо на его рабочий адрес с просьбой встретиться по поводу Хиросавы. Тот сразу ответил и согласился на встречу. Когда Асами спросил, кем она приходится Хиросаве, Михоко не смогла с уверенностью сказать, что была его девушкой, и притворилась родственницей. Сказала, ее попросили «дядя и тетя», родители Хиросавы. Тогда Асами помрачнел и повинился в том, что отправил Хиросаву по такой ужасной погоде по горной дороге.

Если б он не пил тогда, то смог бы поехать сам, сказал Асами, и сообщил даже, что с того момента не берет и капли спиртного в рот. Она не смогла признаться, что пришла не за этим, и произнесла несколько утешительных слов, чтобы он не принимал произошедшее слишком близко к сердцу.

Тем не менее за разговором о том, как сложно быть учителем, и тому подобном ей удалось невзначай спросить, чем занимаются другие ребята с их семинара.

«Мы же рассказали об этом его отцу».

«Ну да, работают в компаниях, верно? Но я не то чтобы о работе хочу спросить, а скорее были ли у вас общие интересы с Ёсики. Встречаетесь ли вы сейчас вчетвером? Чем-то интересным занимаетесь?»

Таким образом Михоко выяснила, где работают Танихара, Мураи и Фукасэ, и начала подготовку к знакомству с ними.

Она решила не организовывать заранее обговоренные встречи, а подстроить «случайное» знакомство и как бы невзначай спросить об одном из их университетских друзей. Таким образом Михоко надеялась, что, в отличие от Асами, с которым она пересеклась в первый и в последний, вероятно, раз, с другими она сможет встречаться неоднократно и получит наконец представление о Хиросаве вне связи с аварией, а также лучше поймет, с какими людьми он общался.

Так Михоко подала заявку на волонтерское участие в деятельности музыкального клуба, организатором которого выступал отец Мураи, а также стала посещать бейсбольные тренировки команды Танихары и излюбленную кофейню Фукасэ.

Точно. Асами ведь предположил, что отправителями писем были родители, уже после знакомства с Михоко. Наверное, сомневался, должен ли он рассказывать всем о встрече с ней. Или, может…

– Может, ты со всеми ними тоже… встречалась?

– Нет! – выпалила Михоко в ответ на смущенную реплику Фукасэ. Она явно рассердилась. – Я не собиралась ни с кем встречаться. Я не знала, как мне заговорить с ними о Хиросаве, но потом мне показалось, что все ребята такие положительные… Уже можно не спрашивать, увиденного было достаточно. Наверняка Хиросаве тоже было с ними интересно. Я стала думать: может, и хорошо, что он провел свой последний день с этими людьми… Затем решила поставить на этом точку и вернуться домой. Но был один человек, с которым хотелось, несмотря ни на что, побыть вместе подольше, и я осталась здесь…

Михоко устроилась на работу в пекарню, где подрабатывала в студенческие годы. Но устала жить одна и решила вернуться в родные края. На поминках через два года после смерти Хиросавы она увидела, что одноклассники стали вести себя вполне сносно, и всерьез стала думать о возвращении. В конце прошлого года она должна была уволиться, «пройти по следам Хиросавы» и по весне вернуться. Квартиру, в которой Михоко жила до этого, снимала ей компания, и она стала искать жилье на короткий срок. И тогда решила выбрать квартиру рядом с ближайшей станцией к любимой кофейне Фукасэ – «Кловер кофе».

– Почему рядом со мной?

– … Потому что ты особенный.

Он не понял ее. На этапе поиска нового жилья Михоко из всех четырех приятелей виделась только с Асами.

– Потому что ты, Кадзу, был для Хиро… для Ёсики особенным другом.

Фукасэ бесконечно повторял про себя эту фразу. Особенный друг. До недавнего времени он именно так и считал, но сейчас слова Михоко не укладывались у него в голове. Как будто он поставил сам себе преграду, не пропускающую эти слова, говоря себе, что это невозможно. Чтобы защитить себя от боли.

– Можешь не утруждать себя сочувствием.

Это она явно потом придумала. Наверное, просто здесь жилье дешевле. Так он говорил себе.

– Ёсики сам мне это сказал, – она прямо смотрела на него. – Однажды он сказал, что сам как будто пустой. Хотелось бы заполнить эту пустоту, а чем, он не знает. Бейсбол и волейбол – все это интересно и весело, но не заполняет его полностью – значит, не так уж ему и нравится. Когда он видел людей, всецело поглощенных этими занятиями, ему становилось даже стыдно, что он тоже этим занимался. Вокруг него нет людей, которых он ненавидел бы, но и люди, которых он бы мог горячо полюбить, тоже вряд ли появятся, так он думал. Однако среди всех у него были те, с кем он мог точно чувствовать себя хорошо. Это был Фурукава и вот теперь… Фукасэ.

Его глаза застлало пеленой. Он почувствовал, что сейчас что-то извергнется из его глаз, словно их распирало изнутри. Это были слезы, но вместе с ними что-то еще хотело прорвать оболочку его тела и выплеснуться наружу. Это что-то поднялось в нем, и вот уже, казалось, глаза выпрыгнут из орбит. Но тут открылся рот. «Что-то» в нем нашло себе новый выход и направилось туда.

– Хиросаа-ваа! – закричал Фукасэ и уронил голову на стойку. Одновременно из глаз его хлынули слезы. Дни, проведенные с Хиросавой, с огромной скоростью разворачивались перед ним, все-все, начиная со дня аварии. То прекрасное время…

Когда унялась дрожь в спине, он почувствовал немного выше поясницы тепло от прикосновения руки. Михоко сидела рядом на пустовавшем ранее стуле и ласково гладила его по спине.

– Как ты можешь меня жалеть, ведь я отнял у тебя любимого человека! – сказал Фукасэ, не поднимая головы.

Михоко ничего не отвечала. Но ее рука продолжала лежать на его спине.

– Письмо о том, что я – убийца, было просто проделкой поклонника, который тебя домогался. А я рассказал тебе всю правду о смерти Хиросавы. Что мы дали ему выпить, когда ему нельзя было пить, и, зная, что он только получил права, отправили его по горной дороге на машине в непогоду. Я не могу представить, каково тебе было это слушать. Но… – Фукасэ поднял голову, вытер кулаком слезы и повернулся к Михоко. – Я понимаю, что ты могла испытывать ко мне лишь ненависть. Поэтому решила и с другими поступить так же.

Михоко слегка кивнула. В ее глазах не было раскаяния.

– Я не могла их простить.

– Даже до такой степени, что хотела убить?

Она с силой потрясла головой.

– Я не могла простить им, что они ведут себя так, будто ничего не было. Я хотела заставить их вспомнить.

– Как меня?

Михоко отвела глаза.

– Никто ничего не забыл, – произнес Фукасэ.