Оверсайз. Приятки с моллионером. - Инга Максимовская

Не произошло ничего. Абсолютно. Арни застонал, увидев абсолютно пустое нутро несгораемого ящика. Хотя, вру, на дне схрона лежал маленький белый конверт, украшенный издевательским изображением смеющейся мордочки.

- Ну, возьми маляву и прочти,- приказал старик. Я заметил, что дуло пистолета пляшет в его руке смертоносный танец. Он на пределе, значит времени совсем мало. Глянул на часы и начал обратный отсчет.

« Дорогой Арни»- было написано ровным женским, очень красивым почерком, — «Я не знала, как проникнуть в дом, поэтому пришлось жертвовать мальчиком. Спасибо за стакан воды, надеюсь в нем не было яда. Это было бы очень печально. Ты не знаешь всех тайн этого дома. Например, о потайной двери в бойлерной, на случай облавы и чудесного места, откуда я сейчас забрала то, ради чего ты убил своего друга. Так что извини. Я очень надеюсь, что все твои злодеяния выплывут наружу, пусть поздно, пусть я об этом уже не узнаю. Желаю тебе остаться одиноким нищим стариком.  Но я очень хочу справедливости. Пошел ты к черту. Ненавидящая тебя всем сердцем Ангелина»

Я замер на месте, борясь с оглушительным чувством опустошенности, злости, и непонимания. Как могла мать вот так просто, ради мести, отдать своего сына врагу? Выстрел прозвучал в пустоте оглушительно, Пуля просвистела в нескольких сантиметрах от моего уха. Подвели дрожащие руки Арнольда.

- Ноль,- спокойно сказал я. С треском взорвалось дверь в подвал, рассыпавшись на миллион дорогостоящих щепок. Помещение начало заполняться людьми без лиц, похожими на дементоров из любимой Грушиной сказки.

- Герман Арнольдович, я не рекомендую вам покидать место,- возле меня нарисовался очень серьезный мужчина, выросший словно из – под земли. Но я не обратил на его слова ни какого внимания. Мне нужно было просто вдохнуть свежего воздуха, чтобы прояснилось в мозгу. Мне просто нужно в больницу к бабушке – ниндзе. У меня украли целую жизнь. Отдали на откуп мерзавцу, как ненужную вещь, разменную монету. Отобрали возможность быть счастливым с любимой женщиной, моей конопатой киской.Так кто еще тут самый большой подонок?  

- Мой начальник охраны передаст вам все материалы, аудио и видеозаписи, где Арнольд Розанов сознается в убийствах и других преступлениях. По подводу того, что он в меня стрелял, я не буду писать никаких заявлений. В конце – концов не попал же. И, командир, он все же пожилой человек, постарайтесь без фанатизма.

- Уж разберемся, как-нибудь,- хмыкнул мужик.

Через час я стоял в дверях дешевой районной больницы, не решаясь переступить пошарпанный порог. Федя мялся рядом, виновато оглядываясь по сторонам.

- Мне показалось, что тут безопасно,- пробурчал он, хотя я не требовал объяснений.- И с ней Вангелия. Только зря мы приехали. Ба в коме, врачи говорят, что в ее возрасте она вряд ли очнется.

- Я хочу объяснений,- сквозь сжавшиеся связки, протолкнул слова, понимая, что веду себя, как обиженный ребенок.

- А ну посторонись,- раздался звонкий голос. Огурец оттолкнул меня вовремя, иначе я рисковал быть снесенным странным персонажем, похожим на кикимору. Мелкая бабка в белом платочке летела над землей, не касаясь ступнями драного линолеума.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- У них тут шабаш, что ли? – простонал я, борясь с желанием придержать руками отъезжающую челюсть. Ведьма подлетела к регистратуре, развеваясь синими волосами торчащими во все стороны.

- Боюсь я ошибся, насчет безопасности, — хрюкнул Огурец, услышав имя пациентки, которую разыскивала синеволосая кикимора.

Аграфена

- Подумайте еще,- вздохнул бородатый врач, похожий на мультяшного Айболита.- Девушка, дети даются свыше, и это счастье. А вы, судя по платочку на голове, верующая. Столько женщин, которые не могут родить, мечтают о беременности. А вы, вот так просто...

- Не просто,- мой голос дрожал, и в груде горело. Если бы он только знал, этот добрый дяденька, как мне сейчас было непросто. Казалось, что я выдираю из груди клочки сердца, раздирая его прямо пальцами наживую. Стало нечем дышать. Я сдернула с головы косынку, уткнулась в нее и зарыдала в голос, подвывая. – Доктор. Этот малыш он обречен. И я грязная. У меня будет ребенок от родного брата, понимаете? И я не такая уж верующая.

- Я это уже понял. Причесочка – огонь,- ошарашенный моими излияниями доктор судорожно содрал с носа очки и потер переносицу.

Я все же пошла в больницу к назначенному часу. Фира куда – то свинтила с самого утра, сначала гремела посудой, а потом просто исчезла. А я не спала всю ночь, мне казалось, что кто – то ходит под полом, тихо шепчет и смеется. Может не зря люди считают наш дом прибежищем темных сил? Под утро голоса затихли, и я провалилась в полудрему, не успев узнать, куда намылилась бабулина сестрица.

Зачем оттягивать неизбежное? Решение, которое я приняла, свербело в душе. Да, я сделаю аборт, а потом просто уеду, куда глаза глядят. Лишь бы не существовать рядом с братом – предателем. Мне не нужен брат, я хочу любить этого мужчину, чертова маньяка, мерзавца, подонка. Мне он очень нужен.

- Я запишу вас на завтрашний полдень, до процедуры пройдете анализы, узи органов малого таза. Послушайте, Аграфена, я не имею морального права советовать вам, но у вас есть почти целый день. Знаете, ошибки случаются. Люди не идеальны. День – это много.

- Спасибо,- прижав к груди кипу направлений я вышла из кабинета доктора.

Дом встретил меня тишиной. Я свалилась на диван, пытаясь привести в порядок свои чувства и при этом борясь с тошнотой, ставшей моим постоянным спутником. И я была даже рада ей, потому что так я чувствовала, что все еще жива физически.

- Фира,- раздался вдруг в пустоте комнаты тихий женский голос. Черт, я наверное схожу с ума.- Фира, это ты? Мне нужна помощь. Фира.

-Нет, я не Фира,- проблеяла я, чувствуя себя полной чекалды.- Вы призрак?

- Нет, я Ангел,- прошептал все тот же голос. Я поднялась на ноги, видимо слишком резко. Комната покачнулась, и я свалилась на половик, радуясь, что сейчас провалюсь в беспамятство.

- Ох. Грехи мои тяжкие,- причитала надо мной Фира, возя по моему лицу ледяной тряпкой. – И что за наказание?

- Где ты была? – прошелестела я, открыв глаза.

- Бабку твою навещала. Вот жеж зараза. Кома, кома. А как я ей на ушко шепнула, что моноколесо лучше, чем самокат, так сразу она зенки свои бесстыжие открыла. Притвора мексиканская, бабка твоя. А ты, я смотрю, к дохтуру бегала?