Никакого зла - Мария Сакрытина

— Дайте мне хотя бы попытаться!

— А он пока убьёт всё живое? Виола…

— И чем же я вам лучше помогу?! — вскрикиваю я.

— Виола, ты фея…

— Какая из меня фея, мам?! Я ничего не умею!..

— Ты сможешь всё, у тебя всё получится. Послушай, есть пророчество. — Мама замолкает на мгновение, опускает взгляд. — Или ты умрёшь, или Властелин. Так будет…

— Пророчество про… меня?! — хмыкаю я. — Мам. Это слишком!

— Виола, успокойся. Пророчества в нашем мире — это нормально, и они сбываются всегда. А ты — часть нашего мира. Тебя предсказали ещё пятьсот лет назад…

Ни-че-го себе! Меня предсказали. Пятьсот лет?! Чудно!

— Ты же не хочешь умирать, Виола? Ты должна, пойми меня, пожалуйста, должна помочь герою убить Властелина. Я не хочу тебя терять!

— Или? — тихо уточняю я. — Если я откажусь, вы меня сами убьёте? Дамиану в назидание?

— Виола, конечно, нет!

— Отравите какой-нибудь новой гадостью? Чтобы я сошла с ума, как Артур?

Мама резко выдыхает и встаёт.

— Виола, ты не в себе. Посиди, подумай, я уверена, ты придёшь к верному решению.

— Я уже пришла однажды к верному решению, когда ты оставила меня «подумать», — огрызаюсь я.

Мама грустно улыбается.

— Виллинда больше не сможет выпустить тебя. Ты в сердце мира, Виола, колдовство здесь не действует. Разве что некоторые древние виды магии, — она бросает на меня странный взгляд. — Виола, это правда, что ты связалась с высшим демоном?

— А что мне оставалось делать? — огрызаюсь я.

— Виола, высшие демоны — опасны и непредсказуемы…

— Он помог мне больше и лучше тебя! И от него предательство не так неожиданно, как от тебя!

Мама закрывает на мгновение глаза.

— На этот раз сбежать ты не сможешь. Подумай, реши, что для тебя лучше и правильнее. Виола…

— А если я выберу не помогать вам? — как можно спокойнее интересуюсь я, хотя внутри меня всё кипит. — Что тогда?

— Я не дам тебя убить, конечно, нет, — вздыхает мама. — Ты отправишься домой. Надеюсь там, в другом мире, проклятье тебя не настигнет. Но этот мир будет для тебя закрыт навсегда.

— И вы убьёте Дамиана.

— Виола, он умрёт в любом случае…

Я изо всех сил жмурюсь. Если представить, что всё это сон, что этого нет…

— Мам, уйди. Просто уйди. Пожалуйста.

— Виола…

— Уйди!!!

До вечера я остаюсь совершенно одна. Нет, мне передают обед и ужин тоже — магией, но я ни к чему не притрагиваюсь. Спасибо, хватит с меня зелий и заклятий.

Я ломаю голову, как бы отсюда сбежать.

Дверь — переплетение ветвей — и не думает открываться даже на мой стук. В окошко, если и пролезу, убьюсь — летать я не умею.

Габриэль молчит.

Я пытаюсь дозваться Рапунцель из окна, но голос каждый раз исчезает на втором же крике.

Я в ловушке.

К тому моменту, как дверь, наконец, открывается, пропуская мою ведьму-крёстную, я уже успеваю побиться в истерике, успокоиться и снова разреветься.

Нервы у меня в этом мире сдают с головокружительной быстротой.

— Не проси, — шепчет Вилла, обнимая меня. — Я не могу тебе помочь. Сердце мира пьёт магию. Только потому Властелин ещё не захватил это место… Ну-ка, позволь мне тебя рассмотреть. О, Виола! Расскажи, как ты это… с собой… сотворила?

Я кусаю губу, с сомнением глядя на Виллинду. Она же усаживает меня на кровать и гладит пальцем мою щёку.

— Виола, не волнуйся. Я ведьма, а не добро, которое здесь так ощетинилось против твоего избранника. Расскажи мне, не бойся. Мы вместе подумаем, что можно сделать.

«Если и ты меня предашь, — думаю я, — мне совсем некому будет верить». А это очень сложно — никому не верить. Я не настолько сильна, чтобы быть сама по себе.

Поэтому я собираюсь с духом и рассказываю.

Небо окрашивается в розово-алый цвет, а потом становится полосатым — это синеют облака. Виллинда ведёт рукой и, послушные ей, ветви, шелестя листьями, отодвигаются. Это не магия, Вилла просто гладит их, и они её слушаются, как послушно наклоняет голову и подставляет ухо мохнатая собака на улице, пока папа не увидит и не прогонит её, чтобы сказать потом, что она блохастая и, может, даже бешеная. Вилла всегда учила меня относиться к живому с добротой — что согласитесь, довольно странно для темнейшей ведьмы этого мира. Но под её рукой доверчиво шелестят листья, и я, замолчав, тоже глажу ближайшую ко мне ветвь. Она вздрагивает и теплеет под моими пальцами, а потом тихо вибрирует, как мурчащая кошка.

Вилла улыбается мне и тоже переводит взгляд на открывшееся окно. Там в тишине, в замершем воздухе садится солнце.

— И ты скажешь, что всё это бесполезно? — тихо говорю я. — Что Дамиан всё равно умрёт, что он зло, а добро всегда побеждает?

— Добро действительно всегда побеждает, — тоже тихо отзывается Виллинда. — Но знаешь, Виола, вопрос в том, что мы считаем добром.

— Но, — я оглядываюсь на дверь из ветвей. — Но… герой… И моя мама… Разве они не… Разве не они — добро?

Вилла улыбается и мягко кладёт руку мне на грудь.

— Неважно, что говорят другие. Важно, что добро для тебя. Вот здесь, — под её ладонью бьётся моё сердце, — что ты считаешь добром.

— Но… Какая разница, что я думаю? Это ведь ничего не изменит.

— Правда? — Вилла прижимает руку к моей груди сильнее. От её прикосновения мне тепло. — Нет, Виола, ты ошибаешься. Это изменит всё.

Я грустно усмехаюсь.

— Нет. Неправда. Мне не подступиться к Дамиану, мне даже отсюда не выбраться. И злодей же всегда… умирает… в сказках, — я кусаю губу при этих словах, очень живо сейчас представляя, как умирает, пронзённый мечом Артура… нет, героя мой Дамиан.

— А мы живём в сказке? — ловит мой взгляд Виллинда.

— Ну… да. Я же фея… То есть, моя мама фея, а ты ведьма, а у Дамиана есть дракон…

— Я ведьма? — Виллинда лукаво подмигивает. — А твоя мама похожа на фей, о которых ты читала? И, Виола, неужели феи или драконы делают сказку сказкой?

— А что тогда делает?

Солнечный свет окутывает Виллинду, и она будто бы сияет. Как мама золотой пыльцой… Нет, ярче. Намного ярче.

— Я не понимаю…

— Чудо, Виола. Сказку сказкой делает чудо. Я пыталась научить тебя этому, но ты ещё не видишь. Как другие не видят. Скажи, тебя не удивляет, что этот совет Светлых готов убить тебя только лишь чтобы победить Властелина? Так поступают добрые, светлые в сказках?