Уходи! И точка... - Ксюша Иванова

— О, Господи! И за что мне это всё? — прижимаю ее к себе за затылок, зажмуриваюсь. — Как теперь сказать тебе, чтобы не накосячить? Сто процентов же не так поймешь!

— Скажи уже как-нибудь, — бурчит она в мое плечо. — А то ведь не услышу — придумаю сама…

— Это точно. Ты — та еще выдумщица!

— Антон!

— Может присядем где-нибудь? Или, лучше, приляжем? — пытаюсь отсрочить казнь.

— Нет! Сейчас! Прямо сейчас! И не юли! Как на духу! Честно говори, почему не хочешь на мне жениться! Иначе я… Иначе я…

— Заревешь?

— Да! Нет! Иначе я сама пойду к Юрию Анатольевичу за наследством своим! Потому что, если ты мне никто, то и решать мои проблемы нечего! Вот!

— Ах, так, да! Ладно! Тогда слушай! — отскакиваю от нее и начинаю метаться по площадке рядом с дверями в спальни. — Это херня, вообще, что я женат! Даже если Лиана против будет, нас разведут по суду, я уже консультировался у одного знакомого юриста — мы три года не живем вместе… И херня, что время потратим — всё равно это пора сделать уже. Только теперь, если я сейчас… блядь! Звучит-то как! Если я сейчас приму твое предложение! — так хочется треснуть обо что-то! Так выпустить пар хочется! Вот такого меня на ринг бы сейчас — победа нокаутом в первом раунде гарантирована! — Ты же обо мне надумаешь чего попало! Ты ж решишь, что я только ради денег! Ты ж потом всю жизнь меня этим корить будешь, до самой моей старости! И это, знаешь ли, как-то мерзко смотрится со стороны! Как будто я специально всё подстроил! И я не хочу за твой счет! Что я за мужик, в конце концов, если буду за счет своей бабы проблемы решать!

Останавливаюсь возле нее, замершей, прислонившись спиной к стене и нервно сжавшей на груди руки.

— Ты хоть понимаешь, о чем я? Или так, "в молоко" треплюсь? — рычу, едва контролируя свою ярость.

— Я-то понимаю! Но что ж сделаешь, если ты сам не додумался мне сделать предложение! Я и так целый месяц уже жду! Но, мне кажется, выбора у тебя все равно нет. Потому что, вряд ли ты захочешь, чтобы наш будущий ребенок носил не твою фамилию!

Полное ощущение пропущенного удара в голову! Даже хуже… У меня искрит перед глазами и даже, кажется, немного кружится голова. Резко останавливаюсь рядом с ней, упираюсь ладонью в стену сбоку от ее головы, потому что реально устоять трудно.

— Ты что, беременна? — рявкаю я — ну, а что, может, она так, на будущее, угрожает мне.

— Ну, месячных уже три недели нет… А тест я делать боюсь…

Чувствуя отвратительную слабость в ногах, я съезжаю спиной по стене. Да, так лучше! Так хотя бы не грохнусь в обморок перед ней! Вообще не думал об этом! И, вроде бы, без презерватива всего пару раз у нас было, и я успевал… кажется, успевал всегда…

— Только, умоляю тебя, не спрашивай, твой это ребенок или нет!

Еще месяц назад моя девочка, наверное, не смогла бы так спокойно и откровенно со мной говорить о таких вещах! Идиотская улыбка растягивает разбитые губы. Но мы очень настойчиво над вопросами раскрепощенности работаем… И, похоже, моя скромница многому научилась!

— Ты чего смеешься? Антон! Так! Всё! Я не собираюсь больше унижаться!

Но ноги-ногами, а реакция у меня все-таки неплохая — уйти не позволяю! Хватаю за руку, опрокидываю к себе на колени.

— Посиди, отдохни, фурия моя! Гормоны замучили, да? Теперь понятно, чего ты такая сегодня… хм, яростная!

Ну, собственно, так даже лучше! Ведь правда, Радулов? Так вообще замечательно! Теперь у тебя выбора нет! И у нее нет тоже! Смеюсь, запрокинув вверх голову! Вырывается. Стискиваю, ладонью накрывая животик — блин, как это всё странно… Вот здесь, под моей рукой, под ее кожей… мой малыш…

— Слушай, женщина, что тебе твой мужчина скажет! Ребенок будет носить мою фамилию. Это не оговаривается. Утром же Лианку поведу разводиться! Дальше. Дальше мы едем в больницу… Да! Это обязательное условие! Я хочу знать… Я обязан знать, что с тобой и с ним всё в порядке! И нет! Не смотри так! Если вдруг ты не беременна даже, это уже ничего не изменит! Но меня расстроит, учти! Очень расстроит! Так сильно расстроит, что придется тебе всю ночь меня успокаивать! Так, я что-то отвлекся… Дальше мы едем к твоему отчиму. Хотя нет, тебе не нужны лишние волнения. Я сам разберусь. Сам съезжу. И еще… — тяжело вздыхаю — это, действительно, самое сложное. — Прости меня, девочка моя! Всё это я давно должен был сделать! И я хотел! И хочу! И ребенка хочу! И жениться на тебе очень хочу! И мне деньги твои не нужны! Слышишь? Ты мне и так достаточно подарков сделала… Ты у меня самый главный подарок…

Я так увлекся, стараясь, чтобы моя речь была как можно более убедительной, что забыл совершенно о том, что в доме люди, что ребенок поблизости спит. И, когда дверь справа от нас, сидящих на полу, распахнулась, вздрогнул от неожиданности. Алик стоял в проеме молча, сонно тер кулачком глаза, а увидев нас, вдруг скривился и заплакал. Агния соскочила с моих колен и бегом бросилась к нему.

— Маленький мой, что случилось? — запричитала над ним, хватая на руки.

— Мама-а-а!

Вероника

— Виталик, я не понимаю! — я так нервничала, что, действительно не могла уловить в интонациях чужого языка смысл! Посыл понимала, но суть никак в голове не укладывалась. — Что он говорит сейчас?

— Вероник, ты ж сама врач будущий! Знаешь ведь, как бывает — и лечение правильное подобрано, и операция хорошо прошла, и реабилитация на уровне, но что-то, мелочь какая-то, ускользает от нас — мы ж не Боги, в самом деле!

— Доктор Шульц! — смотрю в спокойные голубые глаза "фрица", как зовет нашего хирурга Захар, и от волнения не помню ни одного немецкого слова, хотя ведь вчера ещё неплохо могла изъясняться! — Переведи, Виталик! Вы мне главное скажите! Я не спрашиваю, будет ли он ходить! Он хоть руками двигать сможет?

Две недели после операции… И ничего! Совсем ничего! А ведь в первый день врач говорил, что успешно все прошло! И я так надеялась! Так верила! И Захар верил! А теперь, когда проходят все мыслимые и немыслимые сроки, теперь, когда он уже, не скрываясь, гонит меня прочь, теперь ничего не меняется! Захар, как не чувствовал ничего, так и не чувствует!

— Я не Господь Бог! — он по-немецки говорит, но я понимаю, хоть и не задумываюсь о переводе! — Я сделал все, что мог. Посмотрите на снимки до и после операции и все сами поймете! Но чувствительность — это не всегда физика, это — еще во многом психика! А тут уж я бессилен!

— Так позовите к нему психотерапевта тогда! — я выхожу из себя, хоть и знаю, что был уже и психотерапевт, и психолог, и… каких только специалистов не было!

— Вероника, поверьте мне, иногда лучшим доктором становится время…

— Нет-нет! Нет! Нужно попробовать что-то еще! Может быть, есть какие-то разработки новые? Может, еще одну операцию сделать? Может, лекарства какие-то? Я очень вас прошу! У нас деньги есть! И мы еще достанем! Сколько нужно, столько и будет!