Running Man. Как бег помог мне победить внутренних демонов - Чарли Энгл

– Этот страх, Рэй, – не думаю, что дело только в настоящем, понимаешь? Страх, который мы испытываем, связан со всей нашей жизнью, и как раз это и привело нас в пустыню.

– Да, – согласился Рэй.

– Ага, – отозвался Кевин.

Я не знал, что он тоже слушает.

– Поэтому мы здесь, – продолжил я. – Мы подогреваем этот страх, понимаешь? Пытаемся откормить монстра.

– Просто день выдался не очень, – сказал Рэй.

– Послушай, мы всего лишь в тридцати километрах от поворота на север. Мы могли бы повернуть и сейчас, но мне хочется посмотреть на Фачи.

Фачи – город, расположенный в оазисе, – на протяжении столетий служил важной остановкой на пути верблюжьих караванов. Мохамед говорил, что это особенное место, но, как оказалось, мы не были готовы увидеть то, что предстало нашим глазам. Он возник словно сон посреди засушливого пустынного пейзажа – сошедшие с экрана приключенческих фильмов перистые финиковые пальмы и разрушенные крепостные стены на фоне барханов. На окраине города мы пробежали мимо шахматных полей солевых ям. У низкой стены возвышались сотни конусов соли, готовых к погрузке на верблюды.

У мелких соляных водоемов сидели на корточках темнокожие женщины в цветастых платьях и с золотыми серьгами в носу. Неподалеку, среди низких кустарников, паслись ослы. Протянув руку, я дотронулся до куста и ощутил благоуханный аромат тимьяна. Возле колодца наполняли ведра мужчины. Здесь была вода. Здесь была жизнь.

Потом нас окружили дети – пятеро, затем двенадцать, двадцать, пятьдесят, сотня, – выбежавшие из тенистых переулков между приземистых глинобитных домов. Коротко подстриженные девочки в ярких платьях до лодыжек, мальчишки в футболках и пыльных штанах. Они бежали за нами, громко кричали и хохотали.

– Бонжур, бонжур! – кричали мы в ответ.

Я почувствовал, как кто-то цепляется за мою руку, и увидел мальчишку лет десяти, босоногого, тощего, в футболке с логотипом «Chicago Bulls». Он что-то кричал по-арабски.

– Молодец, мужик! – похвалил я его. – Хорошо бежишь.

Мальчишка засмеялся, держась вровень со мной. Потом к нам присоединилось больше задорно перекрикивающихся детей. Перед нами бегали туда-сюда и заливисто лаяли собаки. Я начал играть с детьми, предлагая им копировать мои движения. Я смешно поднимал колени повыше, и они делали то же самое. Потом бежал словно крадучись, на цыпочках, и они повторяли мою кошачью походку. Затем я побежал словно в замедленной съемке, широко расставляя ноги, и они отображали мои движения, как в зеркале. К игре подключились Кевин с Рэем. При этом вцепившийся в меня мальчишка так и не отпускал руки, не переставая улыбаться. Когда он сжимал пальцы, я сжимал свои в ответ.

Дети запели песню и захлопали в ладоши. Мне показалось, будто нас несут на волшебном ковре, поддерживаемом этими прекрасными веселыми детьми. Их радость передавалась мне и становилась моей. Все волнения и беспокойство о том, пустят ли нас в Ливию, испарились. Я забыл о боли в ноге, страхе и сомнениях. По лицам Кевина и Рэя было видно, что они тоже в восторге.

Никто никуда не уйдет, никто не остановится и не прервет гонку – будь то по своей воле или по воле обстоятельств. Мы обязательно побежим дальше. Если Ливия нас не пустит, мы повернем на север, в Алжир, или на юг, в Чад. Мы будем бежать до тех пор, пока не останется никого, кто посмел бы нас остановить.

Ближе к дальней окраине города дети стали покидать нас. Цеплявшийся за меня мальчишка продержался дольше остальных, но и он под конец отпустил мою руку. Когда я оглянулся, чтобы проводить его взглядом, он уже исчез. Мы с Рэем и Кевином подбежали ближе друг к другу. Рэй вытянул руку, и мы поприветствовали друг друга кулаками.

– Вот это было здорово, – сказал Рэй.

Когда мы оставили за собой низкие стены поселения, на моих глазах выступили слезы. Уж слишком быстро мы миновали Фачи, но он запомнился мне навсегда. Именно из-за таких впечатлений я и решился на этот забег. Впереди нас ожидала раскинувшаяся до горизонта пустыня с высокими барханами Тенере, а за ними была ливийская граница.

Той ночью помощники установили для меня палатку, но мне захотелось поспать снаружи. Полная луна светила настолько ярко, что я несколько раз просыпался, думая, что кто-то направляет мне в глаза фонарик. В половине третьего я снова проснулся – на этот раз от звука, показавшегося мне гудком товарного поезда. Это было завывание ветра. Я сел, и оказалось, что меня засыпало песком. Футах в сорока от меня стояли палатки Рэя и Кевина, но моей палатки не было. Я поднес ладонь к глазам, защищая их от песка. Вдалеке, примерно в половине мили от нас, я разглядел какую-то черную точку, пляшущую в лунном свете. Моя палатка. Я встал и побежал было за ней, но увидел, как палатка взлетает над массивным барханом и пропадает вдали. Я рассмеялся и пожелал ей счастливого пути, надеясь, что ее найдет кто-нибудь, кому понадобится укрытие. Потом я залез обратно в свой спальный мешок. Мне нравилось спать снаружи, а теперь у меня и вовсе не оставалось выбора.

Утром ветер все еще дул – по нашим расчетам, со скоростью 64 км/час. Нам нужно было бежать прямо против него. Поскольку я был самым высоким, да и чувствовал себя лучше остальных, по крайней мере на данный момент, я побежал впереди, а Рэй с Кевином держались за мной в «кильватере». Ситуация усложнялась тем, что мы повернули на север и бежали теперь не строго параллельно барханам. Нам приходилось подниматься на них и спускаться – как серфингистам, которые пытаются вырулить из волны. Мы надели очки и постарались как можно больше прикрыться одеждой, но песок все равно пробирался в рот, нос и уши.

Обычно мы ориентировались на следы наших фургонов, проезжавших вперед, но сейчас песок почти мгновенно заносил их. У нас были портативные приборы GPS, но даже сбившись на километр, мы бы разминулись с командой поддержки. Под вечер мы целых два часа искали лагерь, а когда встретились с людьми из съемочной группы, они сказали, что у них сели аккумуляторы спутниковых телефонов и они тоже потерялись. Увидев вдалеке грузовик, мы радостно закричали.

Позже тем же вечером Дон отвел меня в сторону. Я улыбнулся ему, поскольку думал, что он собирается извиниться за то, что уехал от нас так далеко во время песчаного шторма.

– Мне, возможно, придется уехать пораньше, – сказал он. – У меня кое-какие обязательства.

Его слова меня поразили.

– Уехать?

– Да. Еще одно задание. Нужно быть на Аляске.

Меня шокировала сама мысль о том, что он может покинуть экспедицию. Но тогда у меня не оставалось сил продолжать этот разговор. Я просто отошел, повторяя себе, что это не серьезно. Он скорее всего придумает, как отложить свои дела и не доводить дело до конфликта.

Поздним утром 10 января мы с Рэем и Кевином увидели, что впереди нас поджидают Дон и его съемочная группа. Обычно в такое время суток они этого не делали. Перерыв ожидался лишь несколько часов спустя. У меня засосало под ложечкой. Может, что-то случилось с моими детьми или матерью? Может, «Лайв Плэнет» отзывает свою поддержку? Десять минут, пока я подбегал к Дону, показались мне вечностью.