Последнее дело Пуаро - Агата Кристи

Вы видите всё, что на поверхности, но не стремитесьзаглянуть вглубь, вот почему вы так легко поверили в то, что именно Джудитразговаривала с Аллертоном в летнем домике. А ведь вы не видели её, даже неслышали её голоса. Невероятно, но ещё на следующее утро вы полагали, что этобыла Джудит, и обрадовались тому, что она «изменила своё решение».

Но, если бы вы потрудились проверить факты, вы бы сразуобнаружили, что никогда вопрос о поездке Джудит в Лондон в тот день неподнимался! Вы не смогли придти и к другому явному выводу — что кто-то «ещёсобирался уехать в тот день и был взбешен от невозможности сделать это. СиделкаКравен! Аллертон не ограничивается преследованиями только одной женщины! Егороман с сиделкой Кравен развивался быстрее, чем простой флирт с Джудит.

И вот очередная инсценировка Нортона.

Вы видели как целуются Аллертон и Джудит. Затем Нортон силойуводит вас за угол. Он, без сомнения, знал, что у Аллертона была назначенавстреча с сиделкой Кравен в летнем домике. После небольшого спора он даёт вамвозможность идти, но всё ещё сопровождает вас. То обстоятельство, что выслышите слова Аллертона, вполне отвечает его цели, и он быстро уводит васпрочь, чтобы у вас не было возможности понять, кто является собеседницейАллертона.

Да, какой виртуоз! И вы немедленно реагируете на всё это! Выпринимаете решение совершить убийство.

Но, к счастью, Гастингс, у вас есть друг, чей ум ещёдействует, и не только ум!

В самом начале письма я сказал, что если вы не придёте кистине, то только потому, что слишком доверяете людям. Вы верите всему, чтоговорят, и поверили тому, что я сказал вам…

И всё же вы легко могли докопаться до истины. Почему яотослал Джорджа? Почему я заменил его менее опытным и менее умным человеком?Меня не навещал врач, меня, так привыкшего заботиться о своём здоровье. Почемуя не хотел видеть врача?

Теперь вы понимаете, почему вы были необходимы мне вСтайлзе. Мне нужен был человек, который воспринимал бы все мои слова безвопросов. Вы поверили моему заявлению, что я вернулся из Египта в ещё болеехудшем состоянии, чем был до этого. А ведь было как раз наоборот! И вы, прижелании, могли бы обнаружить это. Но нет, вы поверили. Я отослал Джорджа, таккак не смог бы заставить его поверить, что вдруг неожиданно потерял возможностьходить. Джордж прекрасно разбирается в том, что видит. Он понял бы, что ясимулирую.

Вы понимаете, Гастингс? Всё то время, когда я притворялсясовершенно беспомощным и обманывал Кёртисса, я вполне мог ходить, лишь чутьприхрамывая.

В тот вечер я слышал, как вы поднялись, после некоторогоколебания вошли в комнату Аллертона, и я сразу же насторожился. Я ужедостаточно хорошо знал ваше душевное состояние и не стал откладывать.

Я был один. Кёртисс спустился к ужину. Я выскользнул изкомнаты и пересек коридор. Я слышал, как вы ходили по ванной комнате Аллертона.Не задумываясь я встал на колени и заглянул в замочную скважину — всё былопрекрасно видно, так как ключ не был вставлен.

Я видел ваши манипуляции со снотворным и сразу же понял, чтоу вас на уме.

И тут, мой друг, я стал действовать. Я вернулся к себе вкомнату и сделал все необходимые приготовления. Когда пришёл Кёртисс, я послалза вами. Вы пришли, зевали и жаловались на головную боль. Я, конечно, сразу жезабеспокоился и стал предлагать различные средства. Вы согласились на чашкушоколада. Вы её быстро осушили и ушли, но у меня, мой друг, тоже естьснотворное.

Итак, вы заснули и проспали до утра, а когда проснулись,ужаснулись тому, что чуть было не сделали.

Теперь вы были уже в безопасности — такие порывы невозникают дважды у людей в здравом рассудке.

Для меня, однако, всё было решено. Я мог бы и не знать одругих предполагаемых жертвах, но не о вас. Вы — не убийца, Гастингс! Однако вымогли бы быть повешены за преступление, за убийство, совершенное другимчеловеком, который в глазах закона невиновен.

Вы! Мой дорогой, честный, уважаемый и такой безобидныйГастингс!

Да, я должен был действовать. У меня было мало времени, и ябыл этому рад, ибо худшая сторона убийства, Гастингс, это его воздействие наубийцу. Я считал себя обязанным вступить в борьбу со злом. Времени было мало,конец был близок. Я опасался, что Нортон может наконец добиться успеха и будетзатронут человек, близкий нам обоим. Я говорю о вашей дочери…

А теперь перейдём к смерти Барбары Фрэнклин. Какие бы мыслине возникали у вас, Гастингс, вряд ли вы сразу поймёте истину.

Ибо, Гастингс, вы убили её.

Mais oui, вы!

Как видите, это другая сторона дела. Я не сразу принял этово внимание. Когда всё произошло, действия Нортона для нас были совершеннонезаметны, но я не сомневался, что и здесь он приложил руку…

Вы когда-нибудь задумывались над тем, Гастингс, почемумиссис Фрэнклин пожелала приехать в Стайлз? Это ведь не в её духе — она любиткомфорт, хорошую кухню и многочисленные знакомства. В Стайлзе скучно,обслуживание плохое, да и местечко находится в самой глуши. Всё же миссисФрэнклин настояла на том, чтобы провести лето здесь.

Миссис Фрэнклин — разочарованная женщина. И вдруг появляетсяБойд Каррингтон. Вот источник ее невроза. Она очень честолюбива, вышла замуж заФрэнклина, потому что надеялась на его блестящую карьеру.

Она ошиблась. Он, безусловно, талантлив, но не из тех, оспособностях которых пишут в газетах или говорят на Харли — стрит. Его знаютпримерно с десяток коллег, его статьи публикуются только в научных журналах. Вбольшом мире его никто не знает. Он никогда не научится делать деньги.

И вот с Востока приезжает Бойд Каррингтон, только чтополучивший титул баронета и огромное наследство. Он всегда с нежностьювспоминал о семнадцатилетней девушке, которой едва не предложил выйти за негозамуж. Он приезжает в Стайлз, полагая, что встретит здесь Барбару Фрэнклин.

Как это встревожило её! Очевидно, она не потеряла ещё своегоочарования и способности влиять на богатого, привлекательного человека, но он —старомоден, выступает против разводов. Да и Джон Фрэнклин тоже против них. Вотесли бы Джон умер, тогда она смогла бы стать леди Бойд Каррингтон. И какаяпрекрасная жизнь открылась бы перед ней!

Нортон, как мне кажется, считал её уже созревшей. Это былослишком очевидно, Гастингс. Её первоначальные утверждения о том, как она любитсвоего мужа. Она несколько переиграла, когда стала говорить о своей готовности«покончить со всем этим», поскольку она — камень на шее мужа.

И вот новая линия поведения: она вдруг начинает опасаться,что Фрэнклин задумает экспериментировать на себе.