Лубянская ласточка - Борис Громов

Натали уже не звала мать переехать в Париж. Знала – бесполезно.

– Как ты намерена провести ближайшие дни, девочка?

– Завтра мы с тобой побудем вдвоем. А в субботу поеду в гости. Валентина пригласила меня на дачу. Мамочка, у тебя есть плетеная корзинка? Валентина с мужем планируют поход за грибами, и я хочу появиться в полном вооружении.

Корзинка в доме нашлась. Порывшись в кладовке, Натали обнаружила еще два необходимых для задуманной операции предмета – стамеску и молоток.

Утром в субботу Натали тихо, чтобы не разбудить мать, наспех выпила чашку кофе и вышла на улицу. В метро она с удовлетворением обнаружила, что ничем не отличается от остальных пассажиров. В резиновых сапогах и ветровке, с рюкзаками и корзинами – начался сезон опят – москвичи отправлялись на третью охоту. На Рижском вокзале Натали взяла билет: «До станции Новый Иерусалим и обратно, пожалуйста». Как велел Бутман, села в последний вагон.

За окнами мелькали пригороды, леса, деревушки.

– Сольешься с толпой дачников и грибников, не привлекая внимания. Далее станешь выбираться к нашему поселку…

«Нашему! Дачку-то конфисковали».

Люди, выходившие из электрички, разделились на два ручейка: один потек по узенькой тропочке, шедшей в деревню, за которой стояли дачи, второй очень быстро рассыпался веером – грибники устремились к лесу Натали пришлось отправиться в лес, а там уж – выходить «на точку». Добираться до тайника следовало невероятно сложным путем: на этом Бутман настаивал жестко.

– Ну какой грибник топает в дачный поселок, к кому-то заходит – что он там забыл?

Натали ненавидела грибные походы и никогда в них не участвовала. Ей больше нравились дары леса в готовом виде, например запеченные в сметане с чесноком шампиньоны или маринованные шляпки моховиков. Однако, не желая выглядеть белой вороной, она старательно шарила палочкой в траве и под кустами – увидев, как это делает бабуля, пожелавшая ей удачи, Натали немедленно отломала длинную ветку.

Очень скоро в корзине появились сыроежки – пять штук. Вырванные из свежей земли мокрые ножки грибов пачкали куртку, туго свернутую на дне корзины. Симпатичные грибочки полагалось аккуратно срезать ножичком, оставляя грибницу, о чем урбанистка из Парижа, ясное дело, забыла. Под синей курткой лежали завернутые в пестрый платок (вдруг похолодает) молоток и стамеска. В пакете – бутерброды и яблоко. Все, как у всех. Наконец сквозь ольховые кусты замелькал просвет. Подобрав еще пару сыроежек, Натали вышла на дорогу.

Сухая глина красноватой пылью набросилась на кроссовки. «Господи, что же здесь творится в дождик?» По другую сторону дороги сквозь редкую полоску из молодых березок просвечивали пестрые, разномастные домики дачного поселка НИЛ, где обосновались деятели науки, искусства и литературы и где раньше имел собственность Эдик.

«Встала лицом к заборам – поверни вправо. Иди лесом. И помни о грибах».

Ладно, пойдем лесом. Натали начала уставать – никогда ей не доводилось столь долго путешествовать пешком. Она уже пожалела, что ввязалась в эту авантюру, проклинала Бутмана, забыв, что инициатором затеи была она сама. Наконец впереди показалась какая-то постройка. И она, забыв наставление Бутмана «не спешить, не суетиться», побежала навстречу богатству.

«Увидишь одноэтажное здание из серого крупного нестандартного кирпича, выстроенное как бы в лесу. Одна сторона смотрит на дорогу – там металлическая дверь, на ней – череп и кости. Ее открывают раз в сто лет. Справа узенькая проселочная дорога – по ней почти никто не ездит, даже летом. Разве что лесник. В выходные его не должно быть…»

Сердце Натали отчаянно колотилось – вот она, заветная цель. Она обошла домик – все правильно, он самый. Наша сторона – та, что смотрит на лес. Стихийная помойка цвела и пахла внизу овражка, приткнувшегося к вожделенной стенке.

«Второй ряд снизу. Четвертый и пятый кирпичи слева. Не перепутай. Мои замазаны специальным легким раствором, хотя не отличишь от соседних».

Перед отъездом в Москву она спросила:

– А вдруг кирпич вывалился? И тайник пустой?

– Пустой – значит, пустой, – рассердился Бутман. – Я шкуру свою спасал, а не загадывал, что случится через десять лет! Конечно, риск есть, ну так оставь эту затею.

Натали поставила корзину слева от себя, закрывая обзор со стороны дороги. Справа теснились густые заросли кустарника волчьих ягод. Со спины – лес. Натали пыталась взять под контроль возникшее возбуждение – вот он, долгожданный выброс адреналина. Как все казалось просто в Париже, в электричке… И даже пять минут назад. Один, два, три, четыре. Вот и ты, голубчик. Берем стамеску в левую руку, молоток – в правую. Какого черта! – стамеска вывернулась из пальцев и шлепнулась на землю. Какая скользкая штуковина! Управилась со стамеской – больно тюкнула молотком. Натали, разозлившись, намертво зажала в руках проклятые инструменты. «Видел бы меня Пьер!» Не желающий вылезать злополучный кирпич наконец зашатался. Ура! Отбросив стамеску и молоток, Натали уцепилась ногтями за острые края кирпича и потянула его на себя. Поехал, умница. Вдруг почти за ее спиной послышались голоса и треск сучьев. Черт возьми, они идут прямо на меня! Лесники? Дачники? Голоса – мужской и женский – зазвучали совсем близко, когда кирпич, выскочив из стены, шлепнулся у ног. Как там учил Виктор? Услужливая память молниеносно высветила подсказку: «Решение в критической ситуации должно быть мгновенным и единственно правильным».

Одним махом Натали стянула брюки и присела на корточки, голой попой загородив дырку в стене и все, что валялось на земле. Ошеломленному взору выбравшихся из овражка грибников – парня и девушки – открылась занятная картинка: молодая женщина сидела у кирпичной стены на корточках, сверкая голым задом. Одна рука сжимала кусок газеты, другая стыдливо прикрывала низ живота. Девушка оглушительно захохотала, обернулась к спутнику, приглашая разделить веселье по столь пикантному поводу. Однако, увидев, что парень во все глаза уставился на красотку, мигом ухватила его за руку и потащила прочь.

«Слава богу!» Натали так же молниеносно натянула брюки, обернулась к стене и принялась за следующий кирпич. На удивление, он поддался легко. Она засунула руку в проем, внутри оказавшийся довольно вместительным. «Есть, есть, есть!» Первой появилась на свет божий металлическая коробочка, обернутая в клеенку и перевязанная бинтиком. Вторая оказалась побольше, следующая – еще больше. Коробки—в корзинку, кирпич на место…

Полуденной электричкой она возвращалась в Москву. Рядом на скамейке стояла плетеная корзинка, наполовину заполненная сыроежками.

– Не повезло, – посочувствовал сидевший напротив Натали дедуля, у которого опята буквально вываливались из двух корзин.

– Не повезло, – улыбнулась Натали.

– Не горюй, дочка, в следующий раз на засолку наберешь. А сыроежки сегодня пожаришь.

Дома, передоверив сыроежки маме, Натали отправилась в ванную. Горячий душ после загородной поездки не помешает и к тому же успокоит нервы.