Талибан. Ислам, нефть и новая Большая игра в Центральной Азии - Ахмед Рашид

Талибы благословили фермеров вроде Вали Джана выращивать еще больше опиума, хотя Коран и запрещает мусульманам производить или употреблять дурман. Абдур Рашид, глава службы по контролю над наркотиками движения Талибан в Кандагаре, излагает мне природу своей уникальной задачи. Он уполномочен строго запретить гашиш, «так как его употребляют афганцы и мусульмане». По «опиум разрешается, — говорит мне Рашид без тени сарказма, — так как его употребляют кяфиры [неверные] на Западе, но не афганцы и не мусульмане». Еще один политический аргумент в пользу свободы возделывания мака. «Мы разрешаем людям выращивать мак, потому что крестьяне получают за него хорошую цену. Мы не можем заставлять людей выращивать пшеницу, а если мы запретим им возделывать мак, то они поднимут восстание против Талибана. Поэтому мы выращиваем опиум, а пшеницу привозим из Пакистана», — сказал он.[151]

Губернатор Мохаммад Хасан оправдывает эту удивительную политику еще одним софизмом. «Наркотики суть зло и мы бы рады заменить мак другой доходной культурой, но сейчас это невозможно, поскольку нас не признают». В течение следующих двух лет Мулла Омар будет время от времени предлагать США и ООН прекратить возделывать мак, если Талибан получит международное признание — впервые в истории движение, контролирующее 90 процентов территории, предлагает международному сообществу такой выбор.

Талибан быстро понял, что экономика наркотиков должна быть правильно оформлена, чтобы доходы стали больше. Когда талибы взяли Кандагар, они заявили, что положат конец наркотикам. Американские дипломаты так обрадовались, что немедленно вступили с ними в контакт. Однако через несколько месяцев талибы поняли, что нуждаются в доходах от мака, а крестьяне сильно рассердятся, если его запретят. Они стали собирать исламский налог (закят) со всех торговцев опиумом. Согласно Корану, мусульмане должны отдавать 2,5 процента своего дохода в качестве закята в пользу бедных, но религиозная совесть талибов вполне позволяла им брать 20 процентов стоимости грузовика с опиумом. Помимо этого отдельные командиры и губернаторы провинций брали свои собственные налоги на пополнение своей казны и на прокормление своих солдат. Некоторые из них сами стали заметными торговцами опиумом и использовали своих родственников в качестве посредников.

Тем временем запрет гашиша, наложенный талибами (а гашиш составлял заметную часть рациона афганских водителей грузовиков), оказался весьма эффективным, показывая тем самым, что и запрет на опиум, если его введут, будет соблюдаться так же строго. Два склада в Кандагаре были заполнены сотнями мешков с гашишем, конфискованных у производителей и торговцев. Простой народ говорил, что они боятся употреблять гашиш с тех пор, как Талибан запретил его. Для тех, кто продолжает делать это подпольно, Талибан разработал новаторские методы лечения от наркомании. «Когда мы ловим тайных торговцев гашишем или наркоманов, мы их допрашиваем и бьем без жалости, чтобы узнать правду, — рассказывает Абдур Рашид. — Потом мы погружаем их в холодную воду на много часов, несколько раз в день. Это очень хороший способ».[152] Затем он прошагал в тюрьму и извлек нескольких испуганных наркоманов, чтобы те поговорили со мной. Они без колебаний подтвердили, что талибанская шокотерапия весьма действенна. «Когда меня бьют или сажают в холодную воду, я совсем забываю про гашиш», — признается Бахт Мохаммад, лавочник и торговец гашишем, отбывающий трехмесячный срок.

В 1992–1995 годах Афганистан выпускал добрых 2200–2400 метрических тонн опиума (м. т) в год, оспаривая у Бирмы первое место в мире по производству опиума-сырца. В 1996 году Афганистан произвел 2250 м.т. Сотрудники Программы ООН по международному контролю над наркотиками (ЮНДКП) говорят, что только в провинции Кандагар было собрано 120 м. т с 3160 гектар маковых посевов — впечатляющий рост в сравнении с 1995 годом, когда собрали всего 79 м. т с 2460 га. Затем в 1997 году, когда Талибан контролировал уже Кабул и даже севернее, урожай опиума вырос на 25 процентов, до 2800 м.т. Десятки тысяч пуштунских беженцев из Пакистана приезжали в районы, контролируемые талибами, и возделывали самую простую из доступных им культур.

По данным ЮНДКП, крестьяне получают менее 1 процента прибыли от торговли опиумом, еще 2,5 процентов остается у торговцев в Афганистане и Пакистане, еще 5 тратится внутри этих стран, пока героин идет на Запад, Остальную прибыль получают дилеры и дистрибьюторы в Европе и США, Даже при таком низком уровне прибыли по самой консервативной оценке миллион афганских крестьян зарабатывает примерно 100 миллионов долларов, выращивая мак. Следовательно, Талибан получает 20 миллионов долларов в год налогов и еще кое-что другими способами.

Еще в далеком 1980 году моджахеды использовали наркотики для того, чтобы финансировать свою войну и пополнить свои карманы. Они покупали дома и бизнес в Пешаваре, ездили на новых джипах и открывали банковские счета за границей. Они не признавались в этом публично, но всегда обвиняли в наркоторговле своих соперников из других фракций. Но никто из них не смог так же бесстыдно или так же честно, как талибы, признать, что вовсе не намерен заниматься борьбой с наркотиками. В 1997 году ЮНДКП и США полагали, что 96 процентов афганских наркотиков происходит из районов, контролируемых талибами.

Талибан не просто расширил ареал, доступный для выращивания опиума. Их завоевания укрепили торговлю и расширили дорожную сеть. Несколько раз в месяц тяжело вооруженные конвои на машинах Toyota Land Cruiser покидали провинцию Гильменд и отправлялись в долгое путешествие по пустыне. Некоторые караваны шли на юг через пустыни Белуджистана к портам Макранского побережья в Пакистане, другие — на запад в Иран, огибая Тегеран и достигая восточной Турции. Третьи двигались на северо-запад, в Герат и в Туркменистан. В 1997 году наркоторговцы стали возить опиум самолетами из Кандагара и Джелалабада в порты Залива — Шарджу и Абу-Даби.

Средняя Азия больше всего пострадала от героинового расцвета в Афганистане. Русская мафия, установившая связь с Афганистаном еще во времена оккупации, использовала свою сеть для перевозок героина через Среднюю Азию, Россию, страны Балтии в Европу. В Таджикистане и Киргизии появились важные транзитные маршруты, да и сами эти страны стали заметными производителями опиума. Раньше афганский опиум очищался в Пакистане, но закручивание гаек в этой стране и появление новых транзитных маршрутов побудили торговцев создавать свои собственные лаборатории в Афганистане. Уксусный ангидрид, химический реактив, необходимый для превращения опиума в героин, тайно везли в Афганистан через Среднюю Азию.

По иронии судьбы всплеск производства героина начался не в Афганистане, а в Пакистане. В 1980-х годах Пакистан превратился в основного производителя героина, выпуская около 800 м. т, или 70 процентов мирового производства героина. Крупная торговля наркотиками велась под крышей ЦРУ и ISI, создавших тайную систему снабжения афганских моджахедов. «В 80-е годы коррупция, тайные операции и наркотики настолько переплелись друг с другом, что пакистанский наркотрафик уже трудно отделить от более сложных проблем региональной безопасности и партизанской войны», — говорится в этапном исследовании 1992 года, посвященном провалу политики США по контролю над наркотиками.[153] Как и во Вьетнаме, где ЦРУ предпочитало не замечать наркоторговлю партизан-антикоммунистов, получавших деньги от ЦРУ, так и в Афганистане американцы решили не видеть крепнущую связь между моджахедами, пакистанскими наркоторговцами и некоторыми военными.