Талибан. Ислам, нефть и новая Большая игра в Центральной Азии - Ахмед Рашид

Талибан также боролся с гомосексуализмом. Кандагарские пуштуны известны своей склонностью к молодым мальчикам, и изнасилование мальчиков полевыми командирами было одним из главных мотивов Муллы Омара, когда он создавал Талибан. Но гомосексуализм продолжал существовать, и против него применялись странные, если не сказать бесчеловечные, наказания. Двое солдат, предававшихся любви в Кабуле в апреле 1998 года, были безжалостно избиты, связаны вместе и посажены в пикап, на котором их возили по всему городу, вымазав лица машинным маслом. Мужчины, обвиняемые в содомии, подвергались неслыханным ранее «исламским» наказаниям: их ставили к стене, а стену обрушивали на виновных.

В феврале 1998 году трое мужчин, приговоренных в Кандагаре к смерти за содомию, были поставлены у основания огромной стены из глины и кирпичей, на которую с другой стороны наехал танк и обрушил ее на них. Они оставались под завалом в течение получаса, но одному из них удалось выжить. «Его преосвященство Амир-уль-Муминиин [Мулла Омар) присутствовал в Кандагаре при наказании по исламским законам трех греховодников», — писала газета талибов «Анис».[146] В марте 1998 года двое мужчин в Кабуле были убиты таким же способом. Мулла Мохаммад Хасан привел прекрасный пример, какие богословские проблемы больше всего занимают талибов: «Наши ученые-законоведы не пришли к согласию, какое наказание избрать для гомосексуалистов. Некоторые предлагают сбрасывать этих грешников с крыши высоких зданий, а другие говорят, что нужно выкопать яму у подножия стены, закопать их, а стену повалить сверху».[147]

Талибы запретили все возможные способы развлечений, которых в бедном Афганистане и так было немного. Афганцы страстно любят кино, но и кино, и телевидение, видео, музыка и танцы оказались под запретом. «Конечно, мы понимаем, что людям нужны какие-то развлечения, но он могут пойти в парк и посмотреть на цветы, это поможет им постичь ислам», — сказал мне мулла Мохаммад Хасан. По словам министра образования муллы Абдул Ханифи, талибы «против музыки потому, что она вызывает напряжение ума и мешает изучению ислама».[148] Пение и танцы во время свадебных церемоний также были запрещены. Многие сотни лет свадьбы были главными общественными торжествами, на которых множество музыкантов и танцоров могли заработать себе на жизнь. Теперь они бежали в Пакистан.

Запрещалось держать дома картины, портреты или фотографии. Восьмидесятидвухлетний Мохаммад Машал, один из ведущих художников Афганистана, автор огромной фрески, на которой были изображены пятьсот лет истории Герата, был вынужден смотреть, как талибы закрашивали ее белилами. Говоря попросту, талибы отвергают саму идею культуры. Они запретили Навруз, традиционный афганский Новый Год, из-за его антиисламского характера. Древний весенний праздник Навруз отмечает начало года по персидскому солнечному календарю. В этот день принято навещать могилы своих родных. Тех, кто пытался сделать это, талибы останавливали силой. Они запретили праздновать День трудящихся 1 мая, потому что это коммунистический праздник, и даже Ашура, траурный месяц мусульман-шиитов, некоторое время был запрещен. Талибы даже ограничили торжества в день разговения Ид-аль-Фитр, главного мусульманского праздника.

Большинство афганцев были деморализованы тем, что исламский мир не осудил экстремизм талибов. Ни Пакистан, ни Саудовская Аравия, ни страны Залива ни разу не заявили о том, что женщинам нужно давать образование, или о том, что в Афганистане нарушаются права человека. Они ни разу не усомнились в интерпретации шариата Талибаном. Мусульманские страны Азии также хранили молчание. Удивительно, но один лишь Иран твердо встал на защиту прав женщин в исламе. «Эти ископаемые талибы запрещают девочкам учиться, запрещают женщинам работать вне дома, и все это делается именем ислама. Что может быть хуже — творить насилие, проявлять узость мышления, ограничивать права женщин и позорить ислам», — заявил аятолла Ахмад Джаннати еще в 1996 году.[149] Критика политики талибов со стороны Ирана стала еще резче после гибели иранских дипломатов в Мазари-Шарифе в 1998 году.

В Мазари-Шарифе находится гробница Рабии Балхи, прекрасной трагической поэтессы Средневековья. Она первая из женщин своего времени, писавшая любовные стихи на персидском языке. Рабия трагически погибла — ее брат отрубил ей кисти рук за то, что она провела ночь со своим возлюбленным-рабом. Умирая, она написала свое последнее стихотворение собственной кровью. Сотни лет узбекские юноши и девушки почитают ее как святую и просят ее об удаче в любви. После того как талибы захватили Мазари-Шариф, они запретили подходить к ее могиле. Любовь, даже для средневековой святой, теперь под запретом.

Всего в двух милях от центра Кандагара маковые поля простираются до самого горизонта. Весной 1997 года крестьяне бережно ощупывали нежные зеленые, похожие на салат листочки растений, посаженных за две недели до этого. Они тщательно рыхлили землю, чтобы убрать сорняки, распыляли удобрения, чинили ирригационные каналы, разрушенные Советской армией в 80-е годы, чтобы пустить воду на поля. Через несколько недель появятся ярко-алые цветы, они будут цвести, пока не опадут лепестки, оставив твердую коробочку.

Через четыре месяца после посева семян коробочки созреют, и их надрежут тонкими самодельными лезвиями, чтобы получить от них жидкое золото. Крестьяне выжмут своими пальцами из каждой коробочки молочно-белую клейкую субстанцию. На следующий день опиум превратится в коричневую резину, которую соскребут лопаткой. Операция повторяется каждые несколько дней до тех пор, пока растение не перестанет давать сок. Опиум-сырец собирают, лепят из него нечто вроде теста и хранят в пластиковых мешках до приезда скупщиков. Самый лучший опиум, который собирают на щедро орошаемых землях, — темно-коричневого цвета и вязкий. Его называют тор, и именно он смазывает колеса военной машины всех афганских полевых командиров, но в особенности — талибов.[150]

«Мы бесконечно благодарны талибам, — говорит Вали Джан, беззубый старый крестьянин, пропалывая свое поле. — Талибан принес нам мир, так что мы можем спокойно выращивать мак. Мне нужен мак, чтобы содержать семью, 14 человек». Поставив цель навести порядок и мир в деревнях, Талибан оказал большую услугу всем, кто выращивает опиум. На небольшом участке земли Вали Джан каждый год получает 45 килограммов опиума-сырца и зарабатывает около 1300 долларов — целое состояние для афганского крестьянина. Вали Джан знает, что очищенный героин в Лондоне и Нью-Йорке стоит в 50 раз дороже, но он доволен тем, что получает. Результаты притока денег очевидны — вокруг Кандагара ведется намного больше восстановительных работ, чем в любом другом районе Афганистана.