Спец - Владимир Поселягин

– Кот, я Броня, добро, действуй.

Я стал подниматься, наблюдая, как перед немцами встают шапки разрывов, в основном под ними, похоже, и зенитки их не достают, но они и мне мешали атаковать, парни из второй эскадрильи тоже в сторону оттянулись, да и пустые они должны быть. С пустыми баками. Ага, вижу: первая эскадрилья нашего полка на подходе, и ещё две эскадрильи из каких-то частей подлетают. Пришлось вызвать землю:

– Броня, я Кот, не могу атаковать, зенитчики не дают. Прошу прекратить огонь.

– Кот, я Броня, атакуй. Повторяю: атакуй.

– Я Кот, принято.

Я пошёл на немцев, и, как по команде, разрывы прекратились. Атака была успешной, всё по той же причине – нет оборонительного вооружения, я просто подходил и расстреливал немцев. Бил не по кабинам, это не красиво, а по двигателям, чтобы шёл чёрный дымный след при падении, – вот это смотрится восхитительно. Развлекался, одним словом. Сбил я таким образом четырех, после чего, уходя в сторону, сообщил земле:

– Броня, я Кот, я пустой, двигатель заглох, планирую к аэродрому.

– Я понял тебя, Кот, молодец.

И я сосредоточился на управлении, так как двигатель действительно заглох и винт остановился, а МиГ – это не та машина, где планирование простое дело. В пологом пикировании я стал спускаться, наматывая круги над своим аэродромом, там уже видели, в чём дело, и освободили полосу от машин второй и третьей эскадрилий, так что я сел, на три точки на скорости двести километров в час, и покатился по полосе, аккуратно сбрасывая скорость, заворачивая к стоянке моей машины. Там Никита уже ждал. Машина остановилась, вот только вылезти мне не дали, выдернули из кабины, хорошо, я ремни успел отстегнуть. Так с парашютом толпа лётчиков и кидала меня в воздух, под мои вопли и просьбы поставить на землю. Мол, я предпочитаю сам пилотировать, а не когда это делают за меня. Причём Иванов ещё и командовал, чтобы повыше подкидывали. Наконец, когда я потерялся, где небо и где земля, меня поставили на землю и всего обхлопали, выражая так свои чувства, а Иванов обнял, облобызал и, громко крича от избытка чувств, спросил:

– Ты понимаешь?! Ты понимаешь, что ты сделал?!

– Восьмерых сбил и одного посадил к нам на аэродром, – попытался угадать я.

Тот на миг замер, осмысливая мной сказанное, и, тряхнув головой, всё же пояснил:

– И это тоже. Но главное – немцы-то летают безнаказанно, практически не неся потерь. А ты как-то поднялся на высоту и резал их, как свиней. Сверли дырку, тут простой наградой не обойдёшься.

И он был прав, звонки в полк посыпались со всех сторон, и прозвучал главный приказ: немедленно доставить капитана Кота – кто только такой позывной придумал? – в Кремль. Похоже, я малость перестарался, и если мои догадки верны, то про Горький можно забыть. Да и сглупил я. Надо было посмотреть, как эскадрилья работает, и повторить. А те увидели, что я творю, – вон инженер дивизии уже осматривает мою машину, хочет знать, как я смог на четырнадцать километров подняться, – и вряд ли теперь отпустят. Тут ещё пришлось быстро марафет наводить… И вот меня повезли в Кремль. Снова, но это уже не катакомбы.

Уже стемнело, когда я покинул штаб. Пользуясь темной, достал крупный бумажный свёрток и направился к механикам. День, конечно, сегодня просто был атас. Узнал, что Анна в положении, что не сильно понравилось. Это была обида. Мы с женой сколько пытались – и ничего, а тут она с Евгением – и пожалуйста, результат. Хм, может, тело Кирилла мне бракованным досталось и детей он иметь не мог? Да нет, я полное медицинское обследование делал, амулетами, никаких патологий, а несколько зарождавшихся болезней и язву желудка я вылечил. Зубы разровнял, сделав ослепительную улыбку. Видимо, не везло. А тут с другим… Обидно. Пусть я застал их один раз, но раз изменяла, то что мешало ей делать это раньше или позже? Нет, не мой ребёнок, гарантия.

Сегодняшний бой серьёзно вымотал, а тут ещё поездка в Кремль, и Иванов лично проследил, чтобы я выглядел на все сто и не опозорил полк. Повёз нас с комполка лично Броня, это был позывной командующего ПВО Москвы и Московской области. Всё прошло нормально. Сталин встретил, узнал, улыбнувшись в усы, наградил медалью «Золотая звезда» и орденом Ленина. Иванов тоже «Ленина» получил. Небольшой банкет, фотографы с фотосессией, что тоже вымотало. Ещё завтра ждать в полк корреспондентов и фотографов, меня должны сфотографировать на фоне моего истребителя, нужно подготовиться.

Когда мы вернулись в полк, стол уже был накрыт, и мы обмыли награды, благодаря всех, что бой прошёл гладко и все мы отлично потрудились над этим. Комполка отдал несколько приказов, чтобы подготовка шла к приезду корреспондентов, они часов в десять утра будут, вроде меня ещё к «юнкерсу» повезут, чтобы и на его фоне фото сделать, но это пока неточно. Хорошо посидели, и часов в одиннадцать я вышел, мол, пора на боковую, но пошёл к машинам. И, пока шёл, не обнаружил своего мигаря. Да его вообще нет на аэродроме и в зоне работы моего сканера.

– Доброй ночи, товарищи техники, – подойдя, поздоровался я.

Те тоже отмечали, ведь наши победы это и их тоже.

Под самолётом, укрытым брезентом, сидело с полтора десятка механиков, техников и оружейников… только свои. Светомаскировка не была нарушена. Горела лампочка, освещая стол. На меня посмотрели несколько растерянно и в разнобой поздоровались, Никита тоже был. Я, присев с краю стола, где мне освободили место, положил пакет, ошарашив всех:

– Товарищ Сталин, узнав, что я к вам иду, решил всех угостить… Угощайтесь, товарищи, тропические фрукты из-за границы.

Достав нож из-за голенища сапога (у меня из-за него чуть проблем не было при проверке в Кремле), я стал нарезать фрукты. Это оживило людей, стали пробовать. Тут были мандарины, апельсины, бананы и один ананас. Завязался разговор, награды мои новые рассматривали, ну и расспросы пошли. И так, потихоньку, я в коллектив и влился. А Никите сказал:

– Комполка велел восемь звёздочек рисовать за сбитые, тот «юнкерс», севший у соседей, не считается. И кстати, куда мой аппарат дели? Стоянка пуста. В другое место укатили?

– Товарищ капитан, его инженер дивизии забрал. Сказал, приказ из штаба корпуса поступил, и комдив распорядился. Увезли нашу машину изучать. Не знаю почему, машина как машина, не сильно новая, явно довоенного выпуска.

– Ясно. Про замену что говорили?

– Обещали новую. Тоже с рацией.

– Добро, будем ждать. Хм, а командировка в Горький, кажется, отменяется, здесь служить будем.

Я покинул механиков, пусть спокойно дальше отдыхают, и направился в комнату, где мне была выделена койка. Там разделся, не поленился сходить в душ и вскоре уснул.

Разбудили меня к завтраку. Я привёл себя в порядок, сделал зарядку, и после завтрака меня вызвал к себе хмурый Иванов. Я-то вчера не так и много выпил, голова не болела, похмелья не было, а вот он хорошо отметил, но повод серьёзный был. Встретил комполка меня взмахом руки, мол, присаживайся, и с ходу сказал: