Дорога смерти - Илья Бушмин

Мужичок бросил на «продавца» хмурый взгляд и ушел, ворча себе под нос явно что-то недоброе. Эфир взорвался хохотом:

— Красиво он его послал! Красава!

Через полчаса дверца фургона с лязгом отодвинулась, и внутрь забрался смущенный Рябцев.

— Привет. Ну как дела?

— Сидим, ждем, — отозвался Бегин.

— Ясно. — Рябцев уселся. Поерзал. Кашлянул. — Сань, тут это… У меня дела были с утра. Личные, в общем. А на звонки не отвечал, потому что не мог взять трубку.

— Я тебе и ночью звонил.

— Ночью тоже были дела, — буркнул Рябцев. — Чего звонил-то?

— Потом.

Рябцев раздраженно покосился на Бегина.

— Ночью, когда нормальные люди спят, тебе кровь из носа надо было поговорить, а сейчас уже и подождать может?

— Ты все правильно понял.

Рябцев пропыхтел, вспомнив, с кем имеет дело, и отвернулся.

Около машины прошел сутулый мужчина, косясь на ценник, на машину.

— Пишем? — хрипнула рация голосом Головина. — Этот чел третий раз проходит. А к продавцу нашему не подошел ни разу.

— Может, стесняется? Не все такие наглые рожи, как ты.

— Хватит эфир засорять, э!

Рябцеву не сиделось на месте. Каждые 20–25 минут он выходил покурить. Сбегал в туалет. Заглянул в магазин за кофе. Потом отправился в небольшое кафе с зонтиками на углу рынка и притащил холодный бутерброд. Затем снова двинулся в туалет.

Около «фольксвагена» остановились две женщины. Мать и дочь. Дочери было около 25. Высокая грудь, глуповатый взгляд.

— Какая соска! Мужики, как Волгину посигналить, чтоб телефончик у нее тиснул?

— Морзянкой, б… дь, посигналь.

— Это «фольксваген»? — вопросила мать. — Автомат?

— Механика.

— Что? Я спрашиваю, коробка передач автоматическая?

— Женщина, ну я вам и отвечаю, механическая.

— То есть, не автомат?

Опера в машинах, слушая разговор, покатывались со смеху и тут же устроили гвалт в радиоэфире:

— На такси катайся, корова!

— Если она такая тупая, то что у дочки в голове?

— Зато у дочки кое-что другое вышак.

— Компенсация, ёпт!

Бегин также сходил в кафе за бутербродом. Его он жевал, стоя около фургона и издалека наблюдая за рыночной суетой. Рябцев выбрался из машины, потоптался рядом. Искоса посмотрел на Бегина, словно взвешивая, стоит ли спрашивать сейчас или отложить на потом.

— Слушай, — наконец открыл рот Рябцев. — Я все думаю по поводу всего того, что ты мне тогда рассказал.

— Ты о чем?

— Твоя версия. Что чуваков из борделя подставили. Что есть кто-то, кто всю эту банду покрывает.

— И что не так?

— Ты с самого начала вообще ничего мне не говорил. Я уже привык. То есть, вообще ни слова по делу. Если я спрашивал, ты просто не отвечал. А тут такая откровенность. Почему?

Бегин ответил не сразу.

— Я приехал в чужой город. А ведь все такие города в чем-то одинаковые. Например, начальник УВД тут царь и бог. Он считает город своим. И не любит, когда кто-то чужой приходит и роется в его огороде. Мне дали не водителя, как я просил, а опера. Ты бы что подумал?

Рябцев тут же вспомнил сцену в кабинете Лопатина, когда полковник предложил ему внимательно наблюдать за столичным следователем и обо всем докладывать лично ему.

— Чтобы присматривать, — согласился Рябцев. — И что же случилось?

— Во-первых, я подошел к Лопатину и попросил включить тебя в группу. Он отказался. Сказал, что может дать кого-то более толкового, — Бегин с улыбкой покосился на опера. — Это его слова, не мои, так что ничего личного. Если бы ты был приставлен, чтобы стучать, он бы с радостью согласился.

— Сукин сын, — проворчал Рябцев. — А мне зарядил, что это его идея… Мда. А во-вторых?

— Честно? — хмыкнул Бегин. — Потому что ты наорал на меня, плюнув на все. Я ведь мог сразу же послать тебя нахрен и попросить другого водителя. Будь ты информатором Лопатина, ты вряд ли решил распустить язык.

— Кстати. Не обессудь, если что.

— Проехали.

Рябцев поколебался. Обернулся на дверь фургона. И, понизив голос, признался:

— Ты кстати не угадал. Лопатин ведь велел мне приглядывать за тобой и обо всем докладывать ему. Но не сразу. Это было знаешь когда? — Рябцев на секунду задумался. — Тем утром, когда ты с участковым базарил. Вот я как раз в это время у полкаша нашего был. Инструкции получал… Но я не стучал. Ни разу не отчитывался перед ним. Просто хочу, чтоб ты знал.

Бегин просто кивнул в ответ и, открыв дверцу, забрался в фургон.

Было уже три часа. Ничего не менялось. Все терпеливо ждали на своих постах, не высовываясь и не привлекая внимания. Волгин, игравший роль продавца, отправился пообедать. Пока его не было, около «фольксвагена» появился пузатый пышущий здоровьем и силой тип лет 40.

— У нас гости.

Тип обошел машину. Заглянул под днище. Осмотрел содержимое салона. Подергал ручку — заперто.

— Неужели клюнули?

— Твою мать, Головин, закрой хлебало, сглазишь!

И он сглазил, или просто не повезло. Когда продавец вернулся, тип тут же обратился к нему:

— Здорова. Слушай, ты уже весь день тут торчишь, народу все меньше. Не продашь ты ее, тем более за такие бабки.

— И что?

— Беру за 250. Прямо сейчас.

— Сколько? Не, только 300 и не меньше.

— Да не купит ее у тебя никто.

— Вам-то чего? Ааа, — догадался Волгин. — Перекупщик? Накинете полтинник и все равно толкнете? Не, брат.

— Я тебе дело предлагаю. Прям сейчас деньги отдаю, если договоримся.

— Триста.

— Тьфу ты. Ну как знаешь.

Перекупщик удалился. Было видно, как он подходит к другому бедолаге, которому также так и не удалось сегодня избавиться от железного коня, и принялся уговаривать его.

— Порожняк, — выдал в эфир Шахов.

— Капитан очевидность, — проворчал Головин.

— Ты б вообще молчал!

Взявшись за рацию, вмешался Рябцев:

— Вы бы не срач устраивали, а глаз на этого перекупщика положили. Он же на рынке наверняка с утра самого трется каждый день. Всех, кто здесь тусуется, знает. Может, и про наших клиентов что-нибудь шепнет.

Головин переглянулся с коллегами и ругнулся себе под нос. После чего выбрался из машины и двинулся на территорию рынка. Попивая минералку из бутылки, он делал вид, будто просто прохаживался. Тем временем перекупщик, кажется, нашел желающего избавиться от машины, и живо двинулся через запруженную территорию авторынка к выходу. Головин направлялся следом. Его надежда оправдалась — перекупщик сунулся в свою машину и принялся рыться в бардачке. Головин достал сотовый и быстро набрал сам себе СМС с номером автомобиля перекупщика. После чего с чистой совестью направился назад.