Дорога смерти - Илья Бушмин

— Твою же мать, а!

Рябцев схватил одежду и принялся быстро натягивать ее на себя. В комнату заглянула Ольга и улыбнулась. Она уже была одета.

— Не хотела тебя будить. Ты вчера сказал…

— Да, сказал, — прорычал Рябцев, практически запрыгивая в джинсы. — Сегодня совещание в архиве. Не припрусь вовремя, докопаются. Забыл тебе сказать. И я конкретно опаздываю. Черт…!

Рябцев пулей выскочил из дома. Но все же поцеловал Ольгу перед тем, как исчезнуть. Прыгнул в машину, завел двигатель и, пока тот прогревался после ночного простоя, снова взялся за телефон. Было 9.49. Рябцев вгляделся в незнакомый номер, с которого ему дважды звонили. Первый звонок был в 11 вечера, второй — за полчаса до полуночи. Поколебавшись, Рябцев ткнул пальцем в дисплей и набрал незнакомый телефон.

— Алло? Вы мне звонили вчера.

— Сергеич, это Кипеж, — услышал он голос своего старого осведомителя.

— Здорова. Давно номер поменял?

— Уже и забыл, когда. Ты ж мне сто лет не звонил. Запиши, если что.

— Лады.

— Я че набирал-то тебя, Сергеич. Ты мне задачку задавал. По поводу стволов. Кажется, у меня есть что-то для тебя.

— Так, — воодушевился Рябцев. Звонок стукача был настоящей находкой. Бегину он выложит информацию, полученную от Кипежа, и заявит, что утром он был на важной встрече с осведомителем и поэтому не мог заехать за следователем. А если информация будет ценной, Бегину это отметят. И это будет отличное продолжение легенды для Ольги. — Кипеж, молодец что сразу позвонил. Слушаю тебя внимательно.

Через полчаса Рябцев с чистой совестью влетел в здание УВД и сразу же поднялся в кабинет к Бегину. Тот наливал себе кофе. Обернувшись на дверь, одарил Рябцева холодным взглядом.

— Здоров. Слушай, извини, что трубку не брал и не предупредил, что не могу забрать тебя и отвезти в управление, но у меня тут важная встреча была с одним человечком. Так вот, этот человечек…

— Приходила твоя жена.

Рябцев замер на полуслове, разинув рот.

— Что?

— Ко мне приходила твоя жена. — Бегин присел на край стола, лицом к Рябцеву, и поставил кружку рядом. — Требовала сказать правду.

— Как… какую правду?

— Сам знаешь.

— Черт, б… дь, какого хера она делает! — в сердцах выругался Рябцев. Но тут же сообразил, что самое важное сейчас совсем не это. — И что ты ей сказал? Ты сказал, что я вчера и сегодня ночью был на задании? Сказал?

В глазах Бегина, которыми он буравил Рябцева, сквозила неприязнь.

— Я одного не понимаю, Рябцев. Тебе жизнь кажется слишком пресной или что?

— Что ты ей сказал? — сорвался на крик Рябцев. — Ты можешь, б… дь, ответить русским языком, а не ходить вокруг да около, а?!

— Сказал, что ты на задании. Больше ничего.

Рябцев испустил возглас облегчения.

— Ну вот так и надо было сразу… Хорошо. Ништяк. Тогда все нормально. Дальше я сам разрулю.

Бегин взял кружку, сделал большой глоток огненного кофе. Даже не поморщился. Лишь холодно и с неприязнью смотрел на Рябцева.

— Мне плевать, с кем ты спишь и за кого принимаешь свою жену, раз считаешь, что она должна со всем этим жить, будто так и надо, — сказал он, чеканя каждое слово. — Я надеюсь только на одно: ты хотя бы в припадке нежности не разболтал своей продавщице, что мы охотимся на Ворона? Я не хочу, чтобы из-за твоего спермотоксикоза все пошло к чертям.

Лицо Рябцева вытянулось. Он ошалело посмотрел на Бегина, словно не веря, что на самом деле услышал все это.

— Что? Что ты сказал?

— Не ломай из себя петрушку. Ты все слышал.

Это было уже за гранью. Рябцев стиснул зубы и угрожающе двинулся на надменного следователя, который разговаривал с ним, как с последним дерьмом.

— Ты меня, б… дь, за кого принимаешь? Ты за базаром-то своим следи! Не знаю, как у вас в Москве, а у нас за такое в рожу бьют! Ты понял меня?

— Ты ей что-нибудь сказал? — невозмутимо стоял на своем Бегин.

— Да конечно нет, твою мать! Я что, тупой? Или ты тупой?! Я опером был большую часть своей, б… дь, сознательной жизни! Пока ты в кабинете бумажки перебирал, я по улицам со стволом бегал и бандосов ловил! Кто ты такой, чтобы базарить со мной так? А? Ты кем себя возомнил?

— Хорошо, — сказал Бегин. Он вел себя так, словно не слышал вообще ничего из сказанного Рябцевым. Что бесило его еще больше. — Тогда в следующий раз, когда тебе приспичит потрахаться, сделай хотя бы так, чтобы твоя жена не приходила ко мне. Я тебе не приятель, не друг и не брат, и я не собираюсь тебя выгораживать. Мы договорились?

— Договорились, — процедил Рябцев. — Больше Вика к тебе не придет.

— Твоя жизнь меня не касается. Но я бы, Рябцев, на твоем месте подумал, стоит ли вообще иметь жену. Мне тошно смотреть, как люди заводят семью только для того, чтобы разрушить ее и сломать жизнь не только себе, на что каждый имеет право, но и другим, право на что им никто не давал. Так поступают мрази.

Больше Рябцев не мог терпеть. Заносчивый ублюдок, решивший, что он умнее всех.

— Слышь, ты! — взревел Рябцев, толкая ладонью Бегина в грудь. Тот устоял. — Я тебе еще раз говорю, за языком своим драным следи! Кто ты вообще такой, чтобы всю эту херь мне тут прогонять?! Что ты лезешь не в свои дела? Какое право ты имеешь мне, взрослому мужику, лекции читать?! Лечит он меня! На себя посмотри! Ты сам не в состоянии с людьми даже общаться нормально! Ты… ты ё… нутый на всю башку, слышишь? Кабинетная крыса, б… дь, которая решила, что она умнее всех! Посмотри на себя!

Рябцев снова толкнул Бегина в грудь. Что произошло дальше, он даже не понял. Бегин как-то умудрился перехватить его кисть и, обхватив своей ладонью большой палец Рябцева, вывернуть его в сторону и вниз. Боль пронзила запястье, и опер рухнул на колено.

— Еще раз так сделаешь, я сломаю тебе руку, — сказал Бегин.

После чего отпустил Рябцева. Потирая ноющее после выкручивания запястье, Рябцев с ненавистью посмотрел на Бегина.

— Мы выезжаем на авторынок, — как ни в чем не бывало, проронил Бегин. — Если ты с нами, сбор в отделе угонов.

И направился к двери. Рябцев, стиснув зубы, дождался, когда тот выйдет. После чего в приступе бессильной ярости схватил ни в чем не повинный стул и со всей силы швырнул его в дверь.

— Пошел ты!

— Ой, пап, смотри какая симпотная! Красненькая! — девушка, подволочившая к автомобилю своего угрюмого отца, была в восторге. — Ой, ступенька блестящая!

— Я худею, — выдал в эфир Головин. — Откуда у совершенно тупорылых людей деньги на тачку, мля? Я вот умный, а толку-то?